Это - Само Слово Божие, действующее и всё творящее
силою Своею, действует и претворяет чрез священные слова и чрез
снисшествие Духа Святого предложенные хлеб и вино в Его Тело и Кровь и
подает во освящение и просвещение причащающимся с верою. Покланяйся,
также, с верою и лобызай честное изображение (лика) вочеловечившегося
нас ради Бога Слова, имея в мыслях, что в этом изображении ты видишь
Самого Творца: ибо "честь, оказываемая изображению, - говорить святой
Василий Великий, - переходит на первообраз". А первообраз, - это тот,
чье лице изображается и кто послужил причиною изображения: так, взирая
на написанные на иконе, мы умственными очами восходим к тому, кого эта
икона изображаем, и, благоговейно поклоняясь образу Принявшего на Себя
плоть нашу, но обоготворяем самого написанного образа, но образ
Воплотившегося Бога и Уничижившего Себя нас ради до образа рабского
крепко и с любовью лобызаем; равно лобызай и образы Пречистой Матери Его
и всех святых. Покланяйся с верою и изображению Честного и Животворящего
Креста и целуй его ради Распятого на нем плотью, на спасение роду
человеческому, Христа Бога и Спаса мира, даровавшего нам образ креста в
знамение победы над диаволом, который боится и трепещет силы крестной.
Вот чему должен ты верить и с этой верой ты принимаешь св. крещение: так
сохрани же эту веру без всякого изменения и еретических добавлений до
последнего издыхания... Возненавидь же все учения, противные этой
непорочной вере и считай их враждебными Богу, так как, по слову
Апостола: "Но если бы даже мы или Ангел с неба стал благовествовать
вам не то, что мы благовествовали вам, да будет анафема" (Галат.
1:8). - И действительно, нет другого Евангелия, нет другой веры, кроме
проповеданной Апостолами и утвержденной Богоносными отцами на различных
соборах и преданной Соборной Церкви.
Сказав это и научив
царского сына Иоасафа символу веры, изложенному на Никейском соборе,
Варлаам крестил его во имя Отца и Сына и Святого Духа в водоеме,
находившемся в царском саду. Таким образом сошла на Иоасафа благодать
Святого Духа. Вошедши затем в спальню Иоасафа, Варлаам совершил там
богослужение и приобщил его Пречистых и Животворящих Таин, и оба они
пребывали в духовной радости, воссылая хвалу Богу. После того Варлаам
научил царевича, как ему подобает жить после крещения, преподав ему
учение о добродетели, и удалился к себе.
Между тем слуги и
пестуны Иоасафа, видя частые посещения царевича старцем, пришли в
недоумение; и вот, старший из них, по имени Зардан, которого царь за его
верность и преданность приставил надзирать за двором царевича, сказал
однажды Иоасафу:
- Ты хорошо знаешь,
государь, как почитаю я твоего отца и как я ему верен, - за то и
приставил он меня служить тебе. Теперь же, видя, как часто входит к тебе
и беседует с тобою этот странный человек, я боюсь, не христианской ли он
веры, против которой так враждует отец твой, и не пришлось бы мне
подвергнуться из-за него осуждению на смерть. Поэтому, или скажи о нем
царю, или перестань совсем беседовать с ним, или отошли меня от себя,
чтобы не быть мне в ответе.
Царевич отвечал:
- Вот что мы сделаем
сначала, Зардан: ты сядешь тайно за завесою и послушаешь его беседы со
мною, - тогда я тебе и скажу, что нужно сделать.
И когда однажды Варлаам
явился во дворец, Иоасаф, спрятавши предварительно Зардана за завесою,
сказал старцу:
- Напомни мне вкратце
учение твое, дабы оно крепче укоренилось в моем сердце.
Варлаам начал говорить и
многое поведал ему о Боге, благочестии, будущих благах и вечных
мучениях, и, наконец, после долгой беседы, встал, сотворил молитву и
удалился в свое жилище.
Царевич вызвал тогда
Зардана и спросил его, испытывая:
- Слышал ли ты, о чем
беседовал со мною этот лживый старик: он покушается прельстить меня
своим учением, лишить всех моих утех и наслаждений и привести к чужому
Богу.
Зардан отвечал:
- Не искушай, государь,
меня, раба твоего: я хорошо знаю, как глубоко пали тебе на сердце слова
этого человека, и все мы знаем, что проповедь его - истинна. Но с тех
пор, как твой отец воздвиг лютое гонение на христиан, вера их обречена
на погибель, и если она всё-таки пришлась тебе по сердцу и ты можешь
понести соединенные с нею страдания и труды, то да исполнится благое
желание твое. Но что же делать мне? Я даже и смотреть не в силах на
такие страдания и на столь скорбное житие их. От страха царского гнева
сердце у меня замирает, я не знаю, что отвечать ему на то, как попустил
я тому человеку входить к тебе.
На это царевич сказал
Зардану:
- Я не нашел лучшей
награды тебе за твою великую преданность и верную службу мне, как
постараться открыть тебе неизреченные блага: познание твоего Создателя и
веру в Него. Я надеялся, что как только ты услышишь правое учение,
тотчас возлюбишь его и последуешь ему вместе со мною. Но, вижу я,
надежда обманула меня, ибо ты огрубел сердцем и не хочешь познать
истину. Исполни, по крайней мере, одно желание мое: не говори ничего до
времени отцу, так как этим ты ничего не достигнешь, а только причинишь
ему скорбь и печаль.
На другой день Варлаам,
пришедши к царевичу, сказал ему о своем намерении оставить его. Иоасаф,
не в силах будучи перенести разлуку, скорбел душою и горько плакал.
Старец долго беседовал с ним, утверждая его в вере и добродетели и
убеждая не плакать по нем. Он предрек также царевичу, что скоро они оба
соединятся навсегда. Тогда Иоасаф, не желая причинять старцу огорчения,
а вместе и боясь как бы Зардан не донес о приходе старца царю, со
слезами сказал Варлааму:
- Раз ты пожелал, отец
мой духовный и добрый учитель, того, чтобы мне остаться здесь, в этом
суетном мире, а тебе самому удалиться на место твоего духовного покоя,
то я не смею более удерживать тебя. Итак, иди, хранимый Богом с миром, и
поминай всегда мое окаянство в святых твоих молитвах, дабы и я получил
со временем возможность придти к тебе и уже постоянно видеть честное
лицо твое. Но окажи мне любовь твою, оставь мне эту твою худую и ветхую
мантию на память о твоем иноческом житии и учении и для охранения от
всякого действия сатанинского.
Старец отдал ему свою
мантию, которую Иоасаф ценил более царской багряницы. Затем Варлаам
встал на молитву и умиленно молился за Иоасафа, вручая новопросвещенного
юношу Божию промыслу и защите. Окончив молитву, он обратился к царевичу,
поцеловал его и сказал:
- Чадо небесного Отца!
мир тебе и спасение вечное.
Затем он вышел из
дворца, радуясь и благодаря Бога,
благонаправившего путь его.
По удалении Варлаама,
блаженный Иоасаф предался постоянной молитве и подвижнической жизни.
Видя это, Зардан чрезвычайно огорчился и, притворившись больным,
удалился в свой дом. Царь, узнав о болезни Зардана, послал к нему
своего, весьма искусного, врача лечить его. Врач внимательно исследовал
болезнь Зардана и известил царя, что он не мог найти в Зардане никакой
иной причины болезни, кроме какой-то печали, пораженный которой он и
болеет. Тогда царь подумал, что сын его за что-нибудь разгневался на
Зардана, вследствие чего последний и захворал от печали, и пожелал сам
навестить больного и узнать от него точнее о причине болезни. Но Зардан
сам поспешил явиться к царю, пал пред ним на землю и признал себя
достойным всякого наказания за то, что небрежно охранял царевича, и
рассказал царю обо всем, что случилось с Иоасафом.
- Один лукавый человек,
- говорил он, - волхв и обманщик, именем Варлаам, пришел из пустыни и
беседовал с сыном твоим о вере христианской, и теперь царевич - уже
христианин.
Услышав это, царь
содрогнулся от скорби, а затем пришел в несказанную ярость. Он тотчас
призвал самого главного из своих вельмож, по имени Арахию, мудрого
советника и искусного звездочета, и рассказал ему всё по порядку, как
было.
Арахия, утешая его,
ответил:
- Не печалься, царь, ибо
мы весьма легко отклоним твоего сына от христианской веры, если овладеем
Варлаамом; если же не разыщем его, то я знаю другого старца, - уже нашей
веры, - по имени Нахора, живущего в пустыне и занимающегося
звездочетством, у которого я и сам учился и который всем обликом очень
похож на Варлаама, - я ведь и Варлаама хорошо знаю в лицо, так как ранее
видал его. Итак, вызвав этого Нахора из пустыни, прикажем ему
притвориться Варлаамом и будем вести с ним прения о вере; он сделает
вид, что он побежден и объявит христианскую веру ложною, а твой сын,
видя это, отвратится от христианства и возвратится к отеческим богам.
Царь, нашедши такой
совет хорошим, утешился несколько в своей скорби, предался тщетным
надеждам и поспешно отправил самого же Арахию со множеством воинов
искать Варлаама. Арахия, прошедши длинный путь, достиг наконец, до
пустыни Сенаридской. Здесь он долго ходил без всяких дорог и чрез едва
проходимые дебри, нашел в одном месте под горою небольшое количество
пустынников и схватил их. Один из них был у них за старшего и носил с
собою волосяной мешок, наполненный костями ранее отшедших некоторых
святых отцов, - для постоянного напоминания о смерти. Арахия спросил
пустынников:
- Где находится тот
обманщик, который прельстил царского сына?
- Его нет у нас, -
отвечал за всех носивший волосяной мешок, - и не будет, так как он
бегает от нас, гонимый силою Христовою, а пребывает он среди вас.
- Знаешь ли ты его? -
спросил Арахия.
- Знаю, - отвечал
пустынник, - обманщика-диавола; он то и живет среди вас и вы угождаете
ему.
- Но я спрашиваю тебя о
Варлааме.
- Если ты спрашиваешь о
Варлааме, - отвечал пустынник, - то тебе нужно было бы сказать: "где
тот, кто отвратил царского сына от обольщения"? Он - наш брат и делит с
нами подвиг иноческого постничества, но вот уже много дней мы не видели
его.
- Где же он находится?
- Мы знаем его келлию в
пустыне, но я не открою вам ее места.
Арахия, разъярившись,
угрожал им смертью, но они радовались, слыша о смерти. Он нанёс им
множество ран и подверг их лютым мукам, требуя, чтобы они указали
местопребывание Варлаама, но они молчали. После того Арахия опять
тщательно разыскивал повсюду Варлаама и, не нашедши его нигде,
возвратился к царю ни с чем, ведя за собою только упомянутых пустынников
в числе семидесяти. Царь всячески принуждал их сказать, где - Варлаам, и
отречься от Христа; но они не только не послушались его, а и укоряли его
за безбожие, за что царь приказал отрезать им языки, выколоть глаза и
отсечь руки и ноги. Так скончались доблестные страдальцы.
После их смерти, Арахия,
по царскому приказу, ночью пошел к волхву Нахору, который жил в пустыне
вместе с бесами и занимался колдовством, и, подробно рассказав ему всё,
упросил его притвориться Варлаамом. Потом он возвратился к царю, а на
другой день снарядил отряд воинов и опять распустил слух, что идет
искать Варлаама и отправился снова в пустыню. Здесь Нахор показался
отряду при выходе из одной дебри; воины, заметив его, погнались за ним
и, догнавши, схватили и привели к Арахии, который, как будто не зная
Нахора, спросил его, кто он такой? Нахор ответил, что он - Варлаам. Все
очень обрадовались и повели его связанным к царю. Между тем повсюду
разнеслась весть о том, что Варлаам схвачен, и Иоасаф сильно скорбел об
этом и горько плакал. Но Бог, всеобщий Утешитель, в одном откровении
объявил Иоасафу, что схвачен не Варлаам, а вместо него волхв Нахор.
Царь сначала отправился
во дворец сына и - то добрыми и кроткими, то яростными и суровыми
словами, убеждал его оставить христианскую веру и возвратиться к богам
отцов, но ничем не мог отвратить его от любви ко Христу: Иоасаф на все
речи отца отвечал с великою мудростью, доказывая ничтожество языческих
богов, прославляя Единого Истинного Бога, Создателя всего, и заявляя о
своей готовности идти за сего Бога на раны и смерть. Но так как
естественная любовь отца к сыну не позволяла царю мучить его и, кроме
того, собственная совесть обличала его, когда он слышал истину,
возвещаемую царевичем, то он сказал:
- Тебе следовало бы,
дитя мое, во всем повиноваться отцовской воле, но ты груб и непокорен и
упорно противишься мне, воображая, что ты мудрее всех: поэтому, оставим
напрасное препирательство и дадим место самой правде. Вот, я соберу
многолюднейшее собрание и созову всех мудрецов со всего нашего царства,
а равно приглашу и христиан, при чем своим глашатаям прикажу повсюду
громко объявлять, чтобы никто из христиан ничего не боялся, но чтобы они
без страха шли на собрание, в котором общим судом мы рассмотрим, какая
вера лучше. В моих руках находится и прельстивший тебя Варлаам,
закованный в железо, - я не успокоился, пока не схватил его: я выведу
его на собрание, и пусть он вместе с своими христианами станет против
наших мудрецов и состязается с ними о вере. И если вы, христиане, с
своим Варлаамом преодолеете наших, то получите всё, чего ни пожелаете,
если же будете побеждены, то должны будете во всем повиноваться моему
повелению.
- Буди воля Господня, -
отвечал блаженный Иоасаф, - и пусть будет все, как ты желаешь; а Бог
истинный да поможет нам не уклониться с правого пути!
Тогда царь при помощи
всюду разосланных грамот и чрез глашатаев, громко возвещавших царскую
волю по всем городам и селениям, повелел всем служителям идолов и
христианам собраться в одно место, - последним (христианам ) ничего не
боясь, - для решения вопроса об истинной вере посредством состязания
христиан с Варлаамом в главе с языческими жрецами и волхвами. При этом
царь созвал всех бывших в его стране мудрейших жрецов, чародеев и
волхвов персидских, халдейских, которые должны были преодолеть христиан.
И вот, к царю сошлось великое множество идолопоклонников, мудрых в злобе
и хитрых во лжи учителей, которые, "называя себя мудрыми,
обезумели" (Рим. 1:22), христиане же, из которых одни были избиты
неверными, другие скрывались, разбежавшись по горам и пещерам, собрались
в весьма небольшом числе, и среди них нашелся только один, именем
Варахия, сведущий в Божественном Писании: он -то один только и выступил
в помощь мнимому Варлааму, не зная, что на самом деле это не Варлаам, а
волхв Нахор.
Царь сел на высоком
престоле, повелев и сыну сесть с собою, но царевич, из почтения к отцу,
сел не рядом с ним, а около престола на полу. Пред лицом царя предстали
все языческие мудрецы, приведен был и Нахор, - мнимый Варлаам.
- Вот, - сказал царь, -
обращаясь к своим мудрецам, вам предстоит немалый подвиг, и одно из двух
ожидает вас: или вы, победив в прении Варлаама и его единомышленников -
христиан, удостоитесь всяких почестей, или же, будучи побеждены,
понесете позор, бесчестие и жестокую казнь, ибо я всех вас без сожаления
погублю и тела ваши отдам на съедение зверям и птицам, а детей ваших
обращу в вечное рабство, если вы не преодолеете христиан.
Когда царь произнес эти
слова, Иоасаф воскликнул:
- Праведным судом
рассудил ты ныне, царь! И я скажу нечто подобное своему учителю.
И, обратившись к Нахору,
он сказал:
- Варлаам! В какой славе
и среди каких утех ты впервые узнал меня! Но своими долгими беседами ты
заставил меня отступить от богов и законов моих предков, служить
неведомому Богу и раздражить моего отца и владыку. Поэтому, теперь
представь себе, что ты стоишь как бы на весах: если ты выйдешь
победителем из предстоящего состязания и докажешь, что учение твое -
истинно, то ты прославишься как проповедник истины, и я останусь верным
твоему учению, служа Христу до последнего издыхания; если же ты будешь
побежден и чрез то сделаешься виновником моего посрамления, то я сам
отмщу за свою обиду: я стану ногами тебе на грудь и, вырвав
собственными руками твое сердце и язык, брошу их вместе с остальным
твоим телом на съедение псам, чтобы и все другие на твоем примере
научились не сметь обольщать царских детей.
Нахор пришел от этих
слов в великий ужас, видя, что он пойман в свою же сеть и упал в яму,
которую сам же выкопал. Страшась неизбежной смерти, ожидающей его, если
он раздражить царевича, имеющего полную возможность мучить его, как
только захочет, Нахор решился держать сторону Иоасафа и защищать
христианскую веру. И когда началось прение между жрецами и христианами,
Нахор заговорил подобно тому, как в древности известный Валаам, который
послан был царем Валаком проклясть Израиля, а вместо проклятия
благословил его многими благословениями (Числ. гл. 22): точно также и
Нахор, начав состязание, продолжал его от утра до вечера, говоря как бы
по внушению от Духа Святого: так иногда благодать Божия может
действовать и в нечистых сосудах ради своей святой славы. И так мудро
изобличил Нахор суетность и ложность языческих богов и так непреложно
доказал, что одно только христианство есть истинная вера, что никто не
мог возразить еще ни единого слова. Об этом прении Нахора с жрецами
идольскими пространно и прекрасно написал святой Иоанн Дамаскин в своем
повествовании о святых Варлааме и Иоасафе.
Итак, все языческие
мудрецы, и жрецы, и философы уныло стояли пред Нахором и молчали, как
немые, покрытые стыдом, не имея ничего возразить ему. Царевич же
радовался в душе и прославил Господа, Который, как некогда Савла, так
теперь Нахора - из гонителя сделал учителем и проповедником истины. Царь
и Арахия, изумленные неожиданною изменою Нахора, страшно гневались на
него. Царь и хотел бы мучить Нахора вместе с христианами, но не мог
нарушить своего царского слова, которым он приглашал христиан свободно и
безбоязненно явиться на состязание о вере, обещая, как царь, не
причинять им никакого зла. Поэтому он приказал собранию разойтись,
сказав, что на утро будто бы опять будет прение.
Тогда царевич сказал
отцу:
- Царь! В начале дела
суд, согласно твоему повелению, был поставлен правильно, так твори же
правду до конца и реши что-нибудь одно: или прикажи моему учителю
провести эту ночь у меня, чтобы нам вместе с ним размыслить о том, что
нужно будет говорить нам завтра, а ты точно также поступишь вместе с
своими единомышленниками, или же оставь мне их, а сам возьми к себе
моего учителя, ибо если обе противные стороны пробудут время до прения
у тебя, то мой учитель неизбежно будет находиться в угнетении и страхе,
а твои мудрецы - в радости и покое, а в таком случае дело не может, по
моему мнению, идти правильно и выйдет только насилие сильного над слабым
и нарушение данного тобою христианам обещания.
Царь, побежденный
мудрыми словами сына, оставил ему Нахора, уведши с собою остальных
своих жрецов и все еще надеясь, что Нахор исполнить свое обещание
(возвратить Иоасафа в язычество); царевич же, захватив с собою Нахора,
отправился в свой дворец, радуясь о Боге Спасителе своем.
- Не думаешь ли ты, -
сказал он Нахору, пришедши к себе, - что я не знаю, что ты не Варлаам, а
Нахор? Впрочем, ты хорошо поступил, доказывая истинность христианской
веры и обличая ничтожество идолов: итак, уверуй в того Бога, за имя
Коего ты так доблестно восстал.
Потрясённый словами
Иоасафа, Нахор раскаялся во всех своих прежних пороках и, искренно желал
обратиться к истинному Богу, умолял Иоасафа позволить ему тайно убежать
в пустыню, присоединиться к скрывающимся там пустынникам и принять
святое крещение. Иоасаф, наставив его в вере, отпустил с миром. Он бежал
в пустыню, нашел там одного святой жизни иерея и, приняв от него
крещение, стал проводить жизнь свою в покаянии.
На утро царь, узнав о
случившемся с Нахором, отчаялся в надеждах, какие на него возлагал.
Видя, что его мудрецы окончательно побеждены и находятся в безвыходном
положении, он разгневался на них, предал их позорному поруганию, а
некоторых и сильному телесному наказанию, велел вымазать им лица сажею и
прогнал их от себя. И с тех пор он уже не почитал более жрецов и не
приносил жертв идолам, а хулил их. Но, не в поклоняясь идолам и в то же
время не принимая христианской веры, он находился крайнем замешательстве
и расстройстве мыслей. А к Иоасафу между тем приходили многие из
язычников и, услажденные спасительной беседой с ним, обращались ко
Христу. Поэтому жрецы, видя свое бесчестие и поругание и уклонение царя
от их богов, поспешно отправили послов к одному знаменитому волхву, по
имени Февде, жившему в пустыне в сообществе с бесами, и известив
его о всем случившемся, усиленно молили его о помощи. Февда,
сопровождаемый великою бесовскою ратью, смело отправился к царю, лично
знавшему и любившему его, и вновь своими льстивыми речами склонил его к
язычеству и устроил с ними большое празднество в честь идолов. Стараясь
опять обратить к идолопоклонству и блаженного Иоасафа, волхв дал царю
лукавый совет, чтобы он удалил от Иоасафа всех слуг, а вместо них для
служения приставил бы к нему благообразных жен и прекрасных девиц.
- А я, - говорил он
далее, - пошлю одного из бесов возжечь в нем сладострастный огонь, и,
лишь только царевич впадет в грех блуда, тотчас же, царь, всё будет по
твоему.
Царь послушался лукавого
совета, собрал множество красивых девушек и молодых женщин и, украсив их
дорогими одеждами и золотыми уборами, повел их к сыну во дворец, а всех
его слуг вывел вон, так что во дворце не осталось никого из мужчин и
всякую службу при царевиче исполняли женщины и девушки. Нашли, невидимо,
туда и лукавые духи, посланные волхвом Февдою, и стали разжигать у юноши
плотскую страсть и внушать ему непотребные мысли. Блаженный Иоасаф
претерпевал великое искушение и борьбу с самим собою - особенно, когда
одна, самая прекрасная из всех девушка, научаемая не только царем, но и
бесами, простерла на него сети своей красоты. Она была дочерью одного
царя, попала в плен, и, уведенная из отечества, досталась, как самая
дорогая добыча, царю Авениру. Полагаясь на ее необыкновенную красоту,
отец послал ее на соблазн сыну; вошедши в нее, бес-обольститель научил
ее мудрым речам и хитрой беседе, а вместе с тем и святому юноше вложил в
сердце сначала любовь без всякой похоти, стараясь постепенно уловить его
в свои сети. И действительно, Иоасаф полюбил ее за ее мудрость и
благонравие и, кроме того, жалел ее за то, что, будучи царской дочерью,
она сделалась пленницею и лишилась своего отечества и высокого
положения; он раздумывал, наконец, и о том, как бы отклонить ее от
идолопоклонства и сделать христианкою.
С такими помыслами, не
ощущая в себе никакой страстной похоти, он начал с нею беседовать так:
-
Познай, девица, Бога, живущего во веки, чтобы
не погибнуть тебе в заблуждении. Познай Создателя, и ты будешь
блаженна, уневестившись Бессмертному Жениху.
Много еще подобного
говорил он ей, и вот, нечистый дух научил ее начать дело соблазна и
увлечь невинную душу к погибели. И сказала девица:
- Если ты, господин мой,
заботишься о моем спасении и хочешь избавить мою душу от языческих
заблуждений, то исполни и ты одну мою просьбу, и я тотчас же отрекусь от
своих отечественных богов, обращусь к твоему Богу и буду служить ему до
последнего издыхания и, следовательно, ты получишь награду за мое
обращение.
- В чем -же состоит твоя
просьба?- спросил девушку святой юноша.
Она, обольщая его взором
и выражением голоса, ответила:
- Вступи со мною в
супружество, и я исполню всякое твое приказание.
- Напрасно осмелилась ты, - сказал он, - обратиться
ко мне с такою просьбою, так как, хотя я и желаю твоего спасения, но
осквернить себя не соглашусь.
Стараясь облегчить ему
путь ко греху, она в свою очередь сказала:
- Ты сам, господин мой,
будучи столь мудрым, напрасно говоришь так, - называешь супружество
осквернением: я тоже знаю христианские писания, много читала их в своем
отечестве и много раз беседовала с христианами. Разве в книгах ваших не
написано: "Брак у всех [да будет] честен и ложе непорочно"
(Евр.13:4), и еще: "лучше вступить в брак, нежели разжигаться"
(1Кор.7:9). - Разве не знали брака древние патриархи, пророки и
праведники, как о том свидетельствуют ваши Писания? Разве Писание не
возвещает, что Петр, которого вы называете верховным Апостолом, имел
жену? Так кто же научил тебя называть брак осквернением, господин мой? В
действительности ты сам отступил от правды вашего учения.
- Хотя в Писании и есть
всё то, что ты сказала, - отвечал святой - и действительно, каждому
предоставляется, если он желает, вступить свободно в брак, но только -
кроме тех, кто обещался Христу хранить свое девство; а я, как только
принял святое крещение, дал обет представить себя Христу чистым в
непорочном девстве: так как же я дерзну преступить клятву, данную Богу?
Обольстительница сказала
ему:
- Если ты не берешь меня
в супружество, то исполни другое мое легко исполнимое и ничего
нестоящее желание. Если хочешь спасти
мою душу, будь со мною в эту ночь. Сделаешь так, - я обещаю тебе,
что завтра же приму христианскую веру, и тогда тебе не только будет
прощение грехов за такую твою заботливость о моем обращении, но
ты получишь и великую награду; ибо "на небесах более радости будет
об одном грешнике кающемся" (Лук.15:7), говорит твое Писание,
а если бывает радость на небесах об обращении грешника, то не
будет ли велико и воздаяние тому, кто обратит грешника и сделается
причиною такой радости грешника? Без всякого сомнения - так, ибо
и ваши Апостолы многое совершали по своему усмотрению, преступая меньшую
Божественную заповедь ради заповеди большей. Не обрезал ли Апостол Павел
Тимофея (Деян.16:3), хотя обрезание христианам и необязательно И однако
он не побоялся так поступить ради большей пользы для дела проповеди. И
многое подобное сему найдешь ты в своих книгах. Итак, если ты
действительно желаешь спасти мою душу, то исполни это мое ничтожное
желание.
Когда она говорила это,
душа святого, овладеваемая противоположными мыслями, стала колебаться
между добром и злом, твердость решения сохранить девство начала
ослабевать, а воля и разум как бы размягчались. Видя это сеятель греха -
диавол преисполнился радости и возвестил другим бесам:
- Смотрите, как девушка
эта хочет сделать то, что оказалось не под силу даже нам! Поэтому
именно теперь нападем на юношу с особою силою, потому что у нас не будет
другого более удобного времени исполнить желание и приказание
пославшего нас.
Воскликнув это, нечистый вместе с своими слугами
дерзостно устремился на воина Христова и привел в расстройство все его
душевные силы, зажегши в нем нечистую любовь к девице и сильную похоть.
Тогда святой, ударяя себя в грудь и вздыхая от глубины сердца к Богу,
поспешно прибег к молитве, и, проливая обильные слезы, взывал к Могущему
спасти его от треволнений и бури и говорил:
- "На Тебя, Господи,
уповаю, да не постыжусь вовек… да не восторжествуют надо мною враги мои"
(Пс. 30:2; Пс.24:2), уповающему на Твою державу, но будь моею
защитою в этот час и направь пути мои, по воле Твоей, к прославлению
святого и страшного Имени Твоего на мне, рабе Твоем.
Долго молился святой,
обливаясь слезами и творя многочисленные коленопреклонения, и, наконец,
пал на землю и уснул. Во сне он вскоре увидел, что взят какими-то
неизвестными мужами, проходить чудными местами и приводится на какое-то
великое поле, покрытое прекрасными и чрезвычайно благоуханными цветами.
Здесь он видел множество разнообразных и прекрасных деревьев, имевших
неизвестные и необыкновенные плоды, приятные на вид и возбуждавшие
желание вкусить их; листья этих деревьев весело шумели от легкого
ветерка и тихо колыхались, испуская непрерывно благоухание. Под
деревьями стояли престолы из чистого золота, драгоценных камней и
жемчуга, испускавшие сильный блестящий свет; стояли там также ложа,
покрытые разнообразными покровами несказанной красоты и блеска.
Посредине протекали воды, чистые и прекрасные, веселившие взор.
Упомянутые необыкновенные мужи провели Иоасафа чрез всё описанное поле и
ввели его в город, блиставший неизреченным светом, имевший стены из
чистого золота и драгоценных камней, никогда еще никем невиданных, а
столбы стен и ворота - из цельного жемчуга... Но кто выразить всю
красоту и блеск этого города?! Свет, сиявший свыше обильными лучами,
наполнял все улицы города, и какие-то крылатые и светлые видом воины
ходили по городу и пели сладкозвучные песни, каких никогда еще не
слыхало ухо человека. И услышал Иоасаф голос:
- Вот - покой праведных
! Вот - веселие угодивших в жизни своей Господу.
Взявшие Иоасафа мужи
хотели, выведши его из города, вести назад. Но он, плененный виденными
им красотою и великолепием, сказал:
-
Умоляю вас, не лишайте меня этой неизреченной
радости и позвольте мне жить в каком-нибудь углу этого города.
-
Теперь тебе нельзя остаться здесь, -
отвечали они ему, - хотя за многие подвиги и усилия ты со
временем войдешь сюда, если только употребить для того все силы, ибо "употребляющие
усилие восхищают его" (Мф.11:12).
После того они опять
повели его чрез вышеупомянутое великое поле и ввели в темные места,
полные мрака и печали и во всем противоположные тому свету и радости,
какие ранее видел Иоасаф. Там была беспросветная, унылая тьма и всё
полно было скорби и смятения. Там горела огненная печь, кругом которой
ползали черви, пожирающие человеческое тело и стояли духи отмщения.
Какие-то люди были жестоко палимы огнем, и слышался голос:
- Вот - место грешников! Вот - место тех, которые
осквернили себя постыдными делами!
Затем водившие Иоасафа в
видении вывели его из тьмы, и тотчас он, пробудившись, пришел в себя, но
весь трепетал, и слёзы ручьем текли из его очей. И тогда вся красота
юной соблазнительницы его и остальных жен и девиц показалась ему хуже
грязи и гноя. Вспоминая же о своем видении, он то объят был желанием
достигнуть светлого города, то - одержим страхом вечных мучений и,
обессиленный, лежал в постели и не мог встать.
Царю было доложено об
его болезни, и царь тотчас поспешно пришел к нему и стал расспрашивать о
причине болезни. Иоасаф рассказал ему всё, что было показано ему в
видении, и присовокупил:
- Зачем ты расставил мне
сети, желая уловить меня и ввергнуть душу мою в погибель? Ведь, если бы
не помог мне Бог, то душа моя едва ли бы не была в аду. Но сколь благ
Бог Израилев, избавивший меня, грешного от уст львовых! В смятении
заснул я; но посетил меня с высоты Бог Спаситель мой и показал мне,
каких благ лишаются прогневляющие Его и какие муки они себя готовят...
Итак, отец, если уже ты как бы затыкаешь уши и не хочешь слушать меня
всякий раз, как я говорю тебе об истинном благе, то мне-то, по крайней
мере, не мешай идти правым путем. А я одного желаю, это - оставить всё и
отправиться туда, где пребывает угодник Христов Варлаам и с ним провести
все остальное время моей жизни. Если же ты захочешь удержать меня силою,
то скоро увидишь меня умершим от печали и уныния, и тогда ты, не имея
сына, не будешь уже более называться отцом.
И опять сильнейшая
скорбь овладела царем и, опечаленный, пошел он в свой дворец. Оставили
непобедимого воина Христова также и лукавые духи и со срамом
возвратились к Февде, который стал их укорять:
- Вот как бессильны вы,
окаянные, - говорил он, - не могли даже и юношу победить!
А они, понуждаемые силою
Божиею, против воли, признались:
- Не можем мы
противостоять силе Христовой, не можем даже взглянуть на крестное
знамение, которым ограждает себя юноша.
Чрез несколько времени
царь, взяв с собою Февду опять пришел к сыну, и на этот раз Февда
беседовал с юношей, отстаивая своих богов, но не мог преодолеть того,
кому даны были уста и премудрость свыше, - премудрость, против которой
стоять не может никто. Побежденный и посрамленный Февда долго молчал,
как немой, не находя ничего более сказать, и наконец, едва опомнившись
и обратившись к царю, сказал:
- Царь! Дух Святый живет
в сыне твоем; мы, действительно побеждены и нечего нам ему ответить...
Воистину велик Бог христианский, велика вера их и велики таинства их!
И, обращаясь к царевичу,
спросил:
- Скажи мне, освященный
душою: приимет ли меня Христос, если я оставлю свои злые дела и обращусь
к Нему?
Святой Иоасаф начал
говорить ему о покаянии грешников и о милости Божией, скоро принимающей
истинно кающихся. Февда умилился сердцем и тотчас же поспешил в свою
пещеру, сжёг там все книги, по которым занимался волхвованием и затем
последовал примеру Нахора: сподобился святого крещения и проводил жизнь
в покаянии.
Так как царь не знал уже
более, что ему делать с сыном, то Арахия советовал ему разделить свое
царство на две половины и одну отдать сыну.
- Если ты пожелаешь
мучить своего сына, - говорил он, - то будешь врагом самой природе и
назовешься не отцом, а мучителем собственного сына, да к тому же и его
погубишь, и сам останешься без детей и еще прибавишь себе печали.
Остается сделать одно: раздели пополам царство твое и вели сыну своему
царствовать в назначенной для него части. Занявшись житейскими
попечениями он мало-помалу начнет свыкаться с тою жизнью, какою живем
мы, и всё сделается по нашему, так как привычки, укоренившиеся в душе,
изменяются не столько насилием, сколько верою. Если даже он останется
верным христианству, то для тебя будет некоторым утешением в печали уже
одно то, что ты не бездетен, что у тебя есть сын - царь.
Приняв совет Арахии,
царь так и сделал: разделил царство пополам и над одною половиною
поставил царем Иоасафа. Иоасаф, хотя и не помышлял о царской власти,
желая пустынной иноческой жизни, но, рассудив, что всё клонится к
лучшему, принял отделенную ему часть царства и, вступив на престол,
прежде всего постарался искоренить языческое многобожие и распространить
веру в единого истинного Бога. Он разрушил по всей земле своей идолов и
разорил до основания их капища, а вместо их строил христианские храмы и
всячески распространял веру Христову. Услышав об этом, христианские
епископы, пресвитеры и диаконы выходили из гор и пустынь и стекались к
благочестивому царю, который принимал их с радостью и вместе с ними
заботился о спасении душ человеческих. Вскоре он просветил светом веры и
окрестил всех своих подданных, не переставая в то же время слезно
молиться Богу об обращении своего отца.
И милосердый Бог не
презрел его усердной молитвы и слёз: Он коснулся светом Своей благодати
сердца Авенира, и спала завеса тьмы с очей ума его, и он увидел зарю
истины и познал суетность лжеименных богов. Авенир собрал своих
советников и открыл им о своем сердечном желании принять христианскую
веру. Все похвалили его намерение, ибо всех, по молитвам Иоасафовым, "посетил
нас восток свыше" (Лк.1:78). Тотчас же царь письмом призвал своего
сына, чтобы научиться от него вере и благочестию. О, какою радостью и
веселием наполнилось сердце Иоасафа, когда он увидел, что отец его
обращается к Богу истинному! Достаточно научив своего отца вере в
течение многих дней и преподав ему тайны святой веры подобно тому, как
самому ему преподавал их преподобный Варлаам, Иоасаф привел его к
святому крещению и сам восприял его от святой купели. Дело - по истине
новое и дивное! своему отцу он сделался отцом и для родившего его по
плоти явился посредником духовного его возрождения. Вслед за царем
приняли святое крещение его вельможи, воины, рабы, короче, - вся
индийская земля. И была тогда великая радость на земле и на небесах: на
земле радовались верные обращению неверных, а на небесах - Ангелы, о
бесчисленных грешниках кающихся.
После крещения Авенир
всю царскую власть отдал сыну, а сам жи
|