28-летний Гурам сам пришёл в редакцию.

– ...Мне было 6 лет, когда погиб отец. Ехали мы на своей машине из Зестафони. Водитель встречной легковушки на повороте не удержал руль, врезался в нас, и мы упали с 20-метровой высоты в реку. Я и мать не пострадали, а отец ударился головой и через несколько дней скончался. Всю трагедию случившегося я осознал, когда вскоре после этого мать привела меня в какое-то учреждение, во дворе которого бегали дети моего возраста. Мама сказала, что я должен здесь остаться, а она на время уйдёт. Со мной случилась истерика, я обхватил её колени, визжал и умолял её забрать меня с собой. В конце концов я заснул у неё на груди. Что случилось потом, вы, наверное, поняли. Проснувшись один, я плакал до тех пор, пока одна из воспитательниц не сказала: «Мама ушла. Я уверена, что она по тебе очень скучает, но не помнит дорогу назад. Ты должен найти её». «Как?» – я весь превратился в слух. «Ты должен вырасти! – сказала она с улыбкой. – Если будешь слушаться, быстро вырастешь, и мы вместе найдём эту дорогу!» – она снова улыбнулась и прижала меня к груди.

Больше я не отходил от неё ни на шаг.

Не поверите, но эта женщина сделала для меня больше, чем мать...

Отец мой был боксёром, и его данные передались мне. В 12 лет я уже выходил на соревнования. Натела, как звали ту воспитательницу, платила за все мои спортивные занятия из своей мизерной зарплаты. Она была моим самым верным болельщиком.

– Маму после расставания вы так и не видели?

– Нет, она ни разу не пришла. Наверное, побоялась растить ребёнка одна и по-другому устроила свою жизнь. Так или иначе, Натела заставила забыть меня эту боль. Хотя в 13 лет я снова потерял самого дорогого мне человека – Нателу сократили, а вместо неё вскоре приняли настоящего жандарма. После этого я дважды убегал из интерната, нашёл дом Нателы, но в итоге меня вернули назад.

– Если она вас так любила, почему не усыновила?

– Хотела, но муж запретил. Натела была замужем за вдовцом с тремя детьми. И, по мнению мужа, должна была всю энергию и силы отдать этим детям. Кто я был для него – мальчишка, сбежавший из интерната?

После этого многое произошло. Биография одного человека не вместит всего. В 17 лет я начал уличную жизнь, дважды чудом избежал тюрьмы. В конце концов попал туда, где место таким, как я.

– Куда?

– В спецназ. Один знакомый повёл. Собеседование проводили несколько человек. Интересные вопросы задавали. Например: «В критической ситуации можешь убить отца?» Я ответил: «Отец уже умер, а мать с удовольствием отправлю на тот свет». «В Бога веришь?» – «После смерти отца забыл о Нём». Один, очкастый, сказал тогда: «Знаешь, кто ты? Ничтожество, ноль, кончишь свою жизнь где-нибудь в канализации. Но у тебя есть выбор: достойно служить нашему государству».

– Что именно вы должны были делать?

– Обо всём не расскажешь. Я участвовал во многих сложных операциях. И много на мне грехов висит. Может, те люди и были виноваты, но всё равно очень тяжело потом осознавать, что именно твоя пуля пробила кому-то лоб. Начальство нам внушало, что думать об этом не наше дело... Я стал роботом. Ничего у меня внутри не болело, никого не было жалко. Просто делал, что приказывали. Как-то в Тбилиси политическая обстановка очень осложнилась. Нам дали приказ разогнать многочисленный митинг. Маска, которую надевают спецназовцы, имеет отвратительное свойство – прячет твоё лицо, и не достигают до тебя крики других людей.

– Это очень похоже на самооправдание.

– Нет, я очень сожалею о том, что делал. Нет оправдания тем, кто идёт против своего народа. Я хочу рассказать о том, что было в тот день. Во время разгона митинга мне на пути попался человек, он пытался сопротивляться. Я ударил его дубинкой. Он упал. Его прикрыла свои телом какая-то женщина. Я был в ярости и несколько раз ударил её по голове, рассёк ей щеку, и всё лицо её залила кровь. Я увидел только её глаза. Пожилая женщина посмотрела на меня и вскрикнула. Я её тут же узнал и испугался сам себя: это была Натела, моя вторая мать! В ту минуту я был животным, готовым на убийство. Я бросил дубинку и побежал. На проспекте меня сбила полицейская машина. Меня подбросило в воздух. При падении я повредил позвоночник и ходить теперь почти не могу... Но я пришёл сюда не для того, чтобы вызвать чьё-то сочувствие. Часто говорят, что интернатовцами укомплектовывают спецназ. Я не потерял лицо человека в интернате – наоборот, найденная там любовь меня спасла. И потому прошу прощения у всех за всё, что сделал.