- Ты что же, теперь каждое воскресенье в церковь ходишь?
- Да, в общем-то... и накануне... и другие праздники есть... и по будням стараюсь...
- Вот это да! Со всей семьей? А вы поститесь? Или поститься
теперь не нужно? Исповедуешься священнику? А старшего вы в православную
школу отдали? Ты и в Ангелов, и в бесов веришь или только в Бога? А с
женой вы ругаетесь? Курить ты, что, бросил? А вина тебе можно? Библию
читаете? А жития святых?..
Друзья недаром обстреливали Сергея вопросами. Собравшись
вместе впервые за несколько лет, они не могли узнать своего старого
приятеля. Сергей С., как и многие другие, был крещен в детстве благодаря
настойчивости "отсталой" бабушки, но пионерские годы его прошли в
полной изоляции от Церкви. Позже, в девятом классе, когда душа, словно
птенец, ломает тесную скорлупу детства и выходит в жизнь, что-то
переменилось: пушкинская строка "Ум ищет Божества, а сердце не находит"
засела у него в памяти. Как рассказывал Сергей, его особенно поразило,
что поэт, написавший ее, был почти что его сверстником... В те годы в
школах еще невозможно было говорить о Боге, но учительница скорее
молчанием, чем словами, дала ему понять, что он подошел к рубежу
какой-то глубокой и удивительной тайны. Сергей обзавелся Евангелием и
стал время от времени заходить в храм - прислушивался, приглядывался.
Прошло несколько лет; он узнал, как устроен круг богослужений, стал
различать сюжеты икон, мелодии стихир и ирмосов, научился
к месту (а иногда и не к месту) украшать свою речь цитатами
из Священного Писания. Окружающим все это очень нравилось. В стране
наступило время перемен, и Сергею было приятно, что он "попадает в
струю", но не более того. Учеба, работа, женитьба, ребенок - дел и забот
хватало с избытком.
- Ты ведь давно религией интересовался, еще со школы, помнится. Но всегда был как все, свой парень...
- Я и сейчас не чужой.
- Не обижайся, не в том дело. Мы сколько лет с тобой друзья? Странно смотреть на тебя:
с виду ты как и был, а на самом деле что-то с тобой случилось. Событие, что ли, какое-нибудь редкостное? Или, может, чудо?
- Вся наша жизнь - чудо... - протянул Сергей, не замечая
усмешки собеседника. - А событие, пожалуй, что и было, только не
редкостное, а самое обычное: мы поспорили с Лилей о "психологии нищего".
Помните Лилю?
- Еще бы... На первой парте сидела... Где она, кстати, кто-нибудь знает? Что-то ее не видно, не слышно...
- Были мы как-то у них в гостях: сидим, разговариваем о том о
сем, все больше о делах. Муж у нее как раз стал серьезные деньги
зарабатывать: купили, как водится, новую квартиру, мебель, всякую
всячину... Да я и сам тогда на новую работу перешел, на жизнь хватало.
Но тут я что-то сказал про магазин у нас на углу, где продукты попроще и
подешевле, и Лиле это ужасно не понравилось. Она так через весь стол на
меня посмотрела, будто я ей нахамил, и говорит: "Это что еще такое?
По-моему, ты можешь себе позволить покупать продукты в дорогом
магазине". Я удивился и говорю: "А зачем?" Тут ее прямо затрясло:
"Стыдно, Сергей! У тебя психология нищего!" Я, помнится, растерялся
тогда. Никогда особо об этом не задумывался, а тут такой напор... Может
быть, я не прав? Может, и впрямь есть чего стыдиться? Может, надо
смотреть на вещи по-другому? И жить по-другому?.. Я хотел ей сказать,
что нет у меня никакой психологии нищего, что я такой же, как все, и в
магазин за продуктами хожу просто так, куда придется, открыл было рот,
запнулся и сказал почти бессознательно: "Блаженны нищие духом, яко тех
есть Царствие Небесное". Как она смеялась! И про Царствие Небесное
кое-что добавила, чего я повторять не стану. Но зато от обиды не
осталось и следа. Расстались мы в тот вечер друзьями, как всегда, и она
обещала: "Обязательно с тобой еще поговорим про нищих духом и все такое
прочее. Я тебе все-все объясню, вот увидишь!" И мне, признаться, самому
не терпелось узнать, что она мне такое скажет.
- Ну и что же она тебе сказала?
- Она ничего не сказала. Она умерла.
- Да ты что?!
- А вы разве не знали? Рак. Всего четыре месяца. Тогда в
крематории я в первый раз сознательно осенил себя крестом - не для вида,
не вслед за другими, а от страшной ясности ее последнего безмолвного
аргумента в нашем споре... Она весело смеялась над Небесным Царством - и
что же предлагала она взамен? То немногое, что от нее осталось, лежало
передо мной в открытом гробу. "Что убо чаю и на что надеюсь?.." Если в
моей психологии было хоть крохотное зернышко евангельского духа, то
настало время растить из него дерево новой жизни - простите меня за
такие возвышенные слова.
Все молчали под впечатлением печальной новости. Собеседник Сергея счел нужным продолжить дискуссию:
- Конечно, очень грустно... Я понимаю, что ее скоропостижная
кончина толкнула тебя в религию. Но ведь это и есть необычайное
событие: молодые здоровые женщины умирают совсем не часто.
- Не буду спорить. Обычных смертей, наверное, не бывает: любая смерть уникальна, как
и любая жизнь. Но с другой-то стороны, -
и Сергей обвел внимательным взглядом всех сидевших с нами за
столом, - есть ли у нас в жизни что-нибудь более естественное,
неизбежное и непоправимое, чем смерть?
Снова молчание. Слышно было, как дрожат, соприкасаясь, две
хрустальные рюмки. Чей-то голос затянул "Во блаженном успении..." и
тотчас осекся.
|
