(из записной книжки священника). Источник: книги Иеромонаха
Пантелеймона (Ледина) "Козни бесовские", и книга этого же автора
"Невидимая битва. Козни бесовские против человека".
— Это мы на молитве наводим на вас сон,
уныние, страхование, чтобы отвести от беседы с Богом! Мы можем
раздражить вас даже какой-нибудь волосинкой или букашкой
— Тремя грехами мы сейчас взяли весь
мир: блудом, богатством и пьянством.
— Некоторые говорят: "Что
заслужим, то и получим”. Говорят, а не знают, какая там мука
и что оттуда не выйдешь, сколько ни плачь. Никто не услышит.
— Но особенно мы действуем через
телевизор. Телевизор — вот вся твоя
"святыня”.
— Это мы устраиваем ссоры между людьми.
— Мы записываем каждую худую мысль, с
которой вы согласились, посочувствовали ей, и ставим в хартии (так они
именуют свое "досье” на нас — ред.)
точки. Мы записываем каждое ваше слово. Когда вы молитесь, мы зорко
следим за вами.
— Люблю женщин с золотыми серьгами в
ушах, на высоких каблуках, в коротких юбках или мужских брюках.
— Не нравятся мне любящие святыню.
— Через покаяние грехи в наших хартиях
стираются, но большие изглаживаются только через слёзное покаяние.
— Стоят в храме, а думают о доме! А я-то
рад и в хартию пишу!
— Умершие без крестов — все у
меня, в аду.
— Мы сейчас совсем запугали верующих
колдовством, пускай забудут, что на всё воля Божия.
— Особенно не люблю книги старческие
(святоотеческие — ред.), они меня насквозь прокалывают. Это я
внушаю к ним отвращение.
— Очень боюсь тех, кто добрые дела
делает втайне, я учу всё выставлять напоказ.
— Кто за врагов молится, тот нас с ног
сшибает.
— Духовные книги — лучшая
милостыня за усопших. Никому об этом не говори. Пусть не знают.
— Ух, как я рад, что столько стало
бесноватых.
— Люблю таких, которые подходят
причащаться без крестов, не прочитав молитвенного правила, не простив
обидчиков.
— Ненавижу священников, которые спасают
и приводят к Богу.
— Вы что же, думаете, мне могут
нравиться те, кто ради Бога пьёт один кипяток или заваренную траву, а
не чай или кофе?
— Теперь любят делать добро так, чтобы о
нём все знали. Никто не хочет на небе награду получить, только бы
здесь, на земле.
— Очень тяжело мне покаяние подробное.
— Многие каются, а от дел не отстают!
— Ненавижу, когда человек мужественно
борется со скорбью. На душе кошки скребут, а он вида не показывает. Эта
борьба мне крайне не нравится.
— Боюсь низших чином, но высшим духом. А
высших чином, но низших духом — таких не боюсь.
— Ни в ком не замечаю борьбы с нами.
Стоит вложить мысль греховную, как её тут же принимают и исполняют.
— Наш князь как даст нам задание, мы
сразу идём исполнять, а вы пока раскачаетесь на повеления Божии...
— Сейчас многие прямо с низших мытарств
к нам в ад отправляются, за осуждение других (особенно священников и
монахов). И чревоугодников много: все любят поесть и попить повкуснее.
Они и не каются в этом; придут в храм, на лавочку сядут и говорят о
мирском. У них и мысли нет, чтобы покаяться.
— Во многих церквах я чувствую себя
вольготно: там, где верующие разговаривают, ведут себя, как на базаре.
У тебя я стою на второй ступеньке, дальше не могу войти. У о.П. я стою
на улице, мне страшно даже к притвору приблизиться. У некоторых
нерадивых батюшек, которые, например, выпьют да идут служить, я бываю и
на краешке алтаря.
— Нравится мне, что сейчас многие совсем
не говорят о Боге и Матери Божией, ни с батюшками, ни между собой. Одна
плоть, ничего духовного, даже в храме о мирском болтают.
— Это мы внушаем, что антихрист уже
родился.
— Мне бы хотелось, чтобы все верующие
так говорили: "Молиться нет времени... В храм ходить некогда,
дел много...” или: "Муж не пускает...”
или: "Гости приехали...” Мы вам сколько угодно
отговорок найдём.
— В моём плане первым пунктом значится:
чтобы реже ходили в храм.
— Не люблю книг о святых отцах. Всё в
них против нас написано. Мы день и ночь учим осуждать священников.
— Утешаюсь я тем, что не один страдать
вечно буду, а повлеку за собой море людей.
— Терпеть не могу, когда священники на
исповеди, объясняя и спрашивая, вытягивают грехи.
— Наши священники сбивают истинных
священников, наши монахи сбивают истинных монахов, наши верующие
сбивают истинных верующих.
— Я пепла из кадила после Литургии очень
боюсь от Херувимского ладана.
— Когда Страшный Суд будет, все встанут,
возьмут свои кресты с могил и пойдут на суд. А те, у кого крестов не
будет, как думаешь, куда пойдут?
— Ты хоть одного человека оскорби, чтобы
он ушёл расстроенный! Вот тогда мне радость будет.
— А! Грешите и каетесь? Всех бы вас
разорвал!
— Очень нравится общая исповедь! Я бы
двадцать четыре часа в день ходил! Никакого греха не надо говорить и
стыда не надо испытывать.
— Я внушаю оставлять всё "на
потом”. Потом почитаете молитвы, потом — Евангелие,
потом в храм сходите, потом и доброе дело сделаете. Если успеете.
— Все эти выписывания и переписывания из
божественных книг, особенно святоотеческих, — ненавижу.
— Молитва задержания мне очень мешает
осуществлять мои планы.
— Тех, которые сострадают бесноватым, я
боюсь, а которые боятся их, потому что мы в них сидим, — те
мне нравятся. И боящиеся колдунов мне очень милы.
— Ненавижу тех, кто читает Псалтирь,
особенно ночью.
— Не люблю довольных любой пищей. Это я
вас учу разбираться и капризничать.
— Нравится мне, когда напоказ чётки
носят, губами шевелят, демонстрируя, что молятся. И ещё —
когда говорят или показывают, чем пожертвовали.
— Особенно не люблю из Евангелия от Луки
двенадцатую главу!
— Вы, холёные, начёсанные, выбритые,
разодетые — все мои! Люблю занятых миром, а не спасением души.
— У курильщиков не только дым мой, но и
огонь!
— Исповедаются в грехах, а от причин не
уходят.
— Люблю своих монахов. Мои монахи мясо
едят, вино пьют.
— Особенно ненавижу святых, которые
достигли любви и в жизни терпели искушения и скорби.
— Смирения терпеть не могу.
— Может ли человек, который перед
телевизором умер, мытарства пройти? Ну, если бы ещё газету читал,
может, и прошёл бы, но если телевизор смотрел: клоунов, колдунов,
бесстыдства — ни за что не пройдёт.
— Меня усилиями только священника не
выгонишь. Надо и самим поститься, молиться: вот тогда мне бой... Я не
хотел говорить, но наперсный твой Крест со святыней меня вынуждает
сказать, сними его!
|
