Кот в соборе
Шла обычная всенощная в Богоявленском соборе
под воскресенье. Пропели «Хвалите», Святейший прочел Евангелие. Мы
подошли к помазанию и ушли в алтарь. У самой стены в южной части алтаря
за фанерной перегородкой было укромное место, где можно было незаметно
посидеть, пока не было близко начальства, и два батюшки пошли туда,
надеясь побыть в молчании и созерцании. Спокойно зашли и вдруг быстро
выскочили обратно. Что случилось?
Какой-то бездомный кот, умудрившийся вырасти до взрослого
состояния и остаться диким, забрел днем в священническое убежище
отдохнуть, посидел там, а потом побоялся выйти, когда началась служба.
Он-то и зашипел угрожающим рысьим шипом на соборных протоиереев. Они
испугались, потом стали рассматривать, кто же там так страшно шипит. Кот
был большого размера, коричнево-рыжий и, видать, свирепый.
Отец архимандрит Трифон сказал:
— Зовите отца Сергия, он вырос в деревне, пусть попробует его выгнать отсюда.
А я никогда в детстве не отличался любовью к ловле котов и
никогда не имел желания подражать лермонтовскому Мцыри в его поединке.
Но слово архимандрита надо выполнять.
Нашел какую-то тряпку потолще, подошел как можно ближе — и,
надо заметить, в стихаре, не догадался даже его снять, — совершил бросок
и хотел схватить зверя за спину. Кот разгадал мой маневр и в тот же
самый миг резко прыгнул вперед мне под ноги. В моих руках оказался
только хвост, и кот начал яростно освобождаться. Рядом стояли отец
архимандрит Трифон, отец архидиакон Стефан и отец иподиакон, а может,
тогда уже иеродиакон Агафодор, нынешний наместник Донского монастыря.
Я предупредил:
— Помогайте! Кот вырывается! Он сейчас уйдет!
Никто не среагировал и ближе не подошел. Боялись. Наконец кот
вырвался, быстро и энергично начал пересекать пространство правой
стороны алтаря, собираясь выскочить в южную боковую дверь. Выбранный
маршрут кота проходил прямо под ногами о. Трифона, и тот вдруг сделал
какой-то совершенно неестественный книксен, думая, что кот, накрытый
архимандричьей рясой, потеряет направление, устрашится монашеской
темноты, и мы его снова поймаем.
Не тут-то было. Кот нисколько не был смущен ни темнотой, ни
рясой Его Высокопреподобия и, выскользнув, с прежней скоростью бежал по
намеченному пути.
В это время началась ектения по третьей песни канона. И все бы
обошлось, если бы не громадное зеркало, которое было встроено в дверцу
шкафа для облачений. Оно было так чисто, так аккуратно протерто чьей-то
заботливой тряпочкой, что кот, увидев отражение приоткрытой двери в
зеркале, бросился в эту щель, чтобы выбежать из алтаря.
Раздался глухой стук — это кот врезался головой в зеркало. Его
буквально отбросило метра на полтора назад. Кот понял, что отсюда через,
так сказать, боковую дверь ему не уйти, и побежал к Царским вратам
главного алтаря. В это время завершалась ектения и о. Николай Воробьев,
ключарь Патриаршего собора, заканчивал говорить возглас по третьей песне
канона. По уставу полагается повернуться в конце возгласа и поклониться
Святейшему Патриарху, который в это время помазывал народ. Во время
помазания Патриарх Пимен не глядел в сторону Царских врат. Но на возглас
священника он как раз должен был поднять глаза и благословить его, как
полагается по уставу.
Все совпало до секунды! Поклон священника, поднятый взор
Патриарха и кот, пулей выскакивающий из Царских врат как раз в это
мгновение.
Отцы впали в отчаяние и стали нещадно обвинять меня:
— Ну конечно, это все из-за тебя, это ты виноват, звероловец
несчастный. Сейчас Патриарх будет в таком гневе, что достанется всем!
Что делать?
— Надо упредить Святейшего, и как только он войдет в алтарь, сразу же просить у него прощения, он и смягчится, — сказал о. Агафодор.
— Кто ловил, тот пусть и кается, — отрезал о. архидиакон.
Отец Николай был печален и задумчив, он чувствовал, что гнева не избежать, а ему всегда больше всех попадало.
Я сказал:
— Отцы, не унывайте. Я с детства научен каяться, мне не
составит труда взять весь гнев на себя, — выдержу. Как только Святейший
войдет в алтарь, я к нему и подойду, вы не беспокойтесь.
Но, о достойное удивления смирение отца-ключаря! Он опередил
меня. Я только подошел к Святейшему, а о. Николай уже сам начал
говорить:
— Ваше Святейшество, простите! Это мы виноваты с этим диким котом. Никак не могли поймать, вот он и выбежал прямо на возглас.
Святейший, пребывая в умиротворенном состоянии духа, ничуть не разгневался. Он просто сказал:
— Это ничего. Кот — не собака, ему можно. Вот у моего
предшественника, Патриарха Алексия, был случай. В какой-то большой
праздник отворяются Царские врата, а откуда-то сбоку вдруг выходит
красивый откормленный кот, хвост трубой, и медленно и торжественно
шествует впереди Патриарха на литию. Кота отловили, привели к
Святейшему, посадили на стул, и Святейший совершенно серьезно обратился к
коту: «Кот, а кот! Что же ты, Устава не знаешь?! Разве можно выходить
на литию впереди Патриарха? Ты должен выходить позади всех, после
протоиереев и иереев. Чтобы этого больше не повторялось». Все вокруг
смеялись, но так и не поняли, усвоил кот урок литургики или нет.
Тем и закончилось это маленькое событие. Но не меньше дикого
кота мне запомнилось самоотверженное смирение соборного отца-ключаря,
доброго отца Николая.
На Поклонной горе
Каждый год 9 мая и 22 июня наш храм
Живоначальной Троицы в Троицком-Голенищеве совершает поминальную молитву
— панихиду на Поклонной горе, перед Крестом, поставленным пятьдесят лет
спустя в день, год и час начала Отечественной войны. В этот день на
горе всегда бывает народ: кто-то молится, кто-то просто смотрит.
Однажды после панихиды ко мне подошел статный, подтянутый офицер и сказал:
— Батюшка! Вы можете благословить моих солдат? — и показал на группу бойцов. — Им это очень надо.
Я спросил:
— А почему?
Он сказал:
— Они смертники. Мой взвод уже два раза почти полностью
обновлялся. И сейчас мы отправляемся туда, откуда большая часть живыми
не вернется.
— Я могу благословить их не на то дело, которого я не знаю и,
видимо, не имею права знать, а только лишь для того, чтобы Бог их
сохранил от всякого зла. Но есть еще одна трудность: мы не заденем
национальные и религиозные чувства солдат, если будем подряд
благословлять? Может, не все захотят принять благословение от
православного священника.
Командир ответил:
— Да, вы правильно подумали. Среди них есть двое из Азии, они могут быть против православного благословения.
— Тогда я буду у каждого спрашивать: «Благословить ли вас?» — предложил я.
Командир одобрил это решение.
— Строиться,— рявкнул он.
Солдаты вытянулись в шеренгу.
Какой-то фотограф подбежал фотографировать, но офицер буквально одним междометием мигом отогнал его далеко от нас.
Я посмотрел на солдат. Это были сверхопытные, натренированные,
мощные и отборные спецназовцы. И лица у них были как каменные,
застывшие. Что-то их стягивало изнутри. Как некая невидимая печать
чего-то страшного и неотвратимого. Таких лиц я никогда не видел, это
было что-то фронтовое.
Медленно, с молитвой, я подходил к каждому солдату и тихо говорил:
— Вас благословить?
И каждый почти шепотом, но твердо отвечал:
— Да!
Ни один не отказался от благословения! Я благословил всех.
Потом тихо, неслышно, они разом снялись, как стая птиц, и ушли с Поклонной горы.
Разве такое забывается?..
|