Возрастание в святости совершается постепенно. В
духовной жизни не должно быть рывков. Об этом о. Серафим напоминал
тем, кто горячился, стремился к высшему раньше времени. "Приносили
ко мне постников, — вспоминал он, — приходилось отпаивать
их с чайной ложечки". Приезжала к батюшке одна семья из Запорожья,
глава которой был грузчиком. Из аскетической ревности он в первую
неделю Великого поста вообще ничего не ел и потом, естественно,
заболел. "Как же так, — говорил о. Серафим, — работает
грузчиком и ничего не ест". Он любил повторять, что высшая добродетель
— не пост, не подвиг, а рассудительность. Демоны возможное препятствуют
нам делать, — говорили святые отцы, — а к невозможному принуждают.
Он просил беречь свое здоровье, не брать на себя того, что непосильно,
часто повторял: "Здоровье нужно нам для молитвы". Наше дело
молиться, трудиться, исполнять заповеди Божии, чтобы приготовить
место в сердце Духу Святому, а все остальное зависит от Господа.
"Отец Серафим, — вспоминает о. Зинон, — бережно относился
ко всему церковному наследию. Он говорил, что "все, что приняла
и облобызала Церковь для нас, должно быть святым и обязательным".
Но при всем таком своем благоговейном отношении он
всегда умел, как и оптинские старцы, творчески руководствоваться
этими установками, поэтому, когда дело касалось отдельных людей,
конкретных ситуаций, то он иногда мог поступить вопреки каноническим
определениям Вселенских соборов. Не потому, что легко и пренебрежительно
к ним относился, а потому, что помнил, что не человек для канонов,
а каноны для человека.
Я помню, как он несколько раз возмущался, когда некоторые
священнослужители налагали епитимью многодневного поста — целую
неделю человеку не разрешали есть, отлучали от причастия на продолжительное
время. Наши каноны это предусматривают. Там и сроки встречаются
страшные (например, двадцать лет), но применять их нужно с рассуждением".
|