Из жизни первых христиан

 Что могло нового принести христианство в мир?
Никогда еще в истории мира не выступали одна против другой две столь неравные силы, как античное язычество и юное христианство, римское государство и христианская Церковь. С одной стороны мы видим могущественное государство, господствующее над религией, культурой, семейной жизнью. С другой стороны мы видим христианскую Церковь в ее начатках, не обладающую ни богатством, ни искусством, ни наукой, совершенно не имея ничего кроме благовестия, кроме слова о„кресте, что в Распятом и Воскресшем открылось спасение для всех народов. Чтобы увидеть разницу между язычеством и христианством нужно охарактеризовать и то и другое.

 С самого начала язычество, как подмена истины ложью, не могло удовлетворить человека. Политеизм господствовал всюду. Мертвое обрядничество, прочитывание формул, все это сделалось уже непонятным не только для народа, но и для произносящих их. Народ при церемониях оставался немым зрителем. Проникнувшие восточные культы в римское государство со своими оргиями и экстазом также не могли удовлетворить язычников. Все, что могло христианство противопоставить всей языческой силе мира сего, было лишь слово, свидетельство о Христе. И первые христиане, действительно, были такими свидетелями о Нем и, свидетельствовали о Христе словом и жизнью, любовью и страданиями. Противоположность христианства язычеству было во всем. Совершая богослужения эти бедняки, рыбари, делатели палаток, не имели никакой пышности, но богослужение их было поклонением Богу в духе и истине. В определенный день, в воскресение, они собирались вместе, пели песнь Христу, совершали молитвы, приносили хлеб и вино. Молитвою они начинали собрание, ею же и заканчивали и расходились по домам.

 Но особенно важным подтверждением истины христианства служила жизнь его членов. Каких-то внешних преимуществ христианство никому не предоставляло. Кто принимал христианство, принимал его по глубочайшему движению своего сердца. Само это вступление в Церковь было уже жертвой, так как, человек, становившийся христианином, должен был порвать не только с вечными предрассудками, но и с отцом, матерью, сестрою, братом, и быть может оставить должность. Не только в церкви, но и везде христиане старались показать себя христианами. Каждый момент требовал от него исповедания, и каждое исповедание навлекало опасность. Выходил ли христианин на улицу, - там стояли языческие идолы, встречались процессии, в которых несли идолов и, которым оказывали почтение, чего, конечно, не мог сделать христианин. Отправлялся ли он в лавку, таверну, мастерскую, где стояли крохотные идолы, часто не более большого пальца, туда он тоже зайти не мог. Обычай требовал, чтобы при прохождении возле идолов приносились возлияния и делались курения. Христианин хотел занять денег: долговое обязательство, которое он должен был подписать, содержало в себе клятву языческим богам. Да и сама жизнь, как отдельного члена церкви, так и всей общины была строгая. За так называемые смертные грехи: идолопоклонство, богохульство, прелюбодеяние, разврат, - исключались из общины до полного искреннего раскаяния. По домам христиане читали Священное Писание и пели псалмы. Перед каждой трапезой они молились. При каждом выходе и входе, при одевании и обувании, ложась и вставая, они клали на себе крестное знамение; и это был не простой мертвый обычай, но живое воспоминание о Распятом.

 Иной взгляд принесло христианство на; брак и семейную жизнь. Основы семейной жизни в язычестве находились в полном разложении. Христианство провозгласило брак свободным и, уважая личную свободу, предоставило каждому на волю, вступит ли он в брак или нет. С самого начала брак всегда освящался церковною молитвою. Дом, где в семье все были христианами, был как бы храмом Божиим. В нем читалось Священное Писание, и совместно совершались молитвы. Вместе все постились, вместе они в храме, вместе при скорбях и радостях, нет скрытого знамения крестом. "Если у тебя есть жена, то молись вместе с ней", говорится в уставе египетской церкви, "брачный союз да не будет препятствием к молитве".

 Должное место в христианском обществе отведено было и женщинам. Здоровой, семейной жизни в языческом обществе быть не могло, так как женщина не занимала должного положения. У греков она была рабою мужа; у римлян, хотя и уважалась больше, но все-таки по отношению к мужу была совершенно бесправною. Древность никогда не признавала за женщиною полного человеческого достоинства.

 Христианство же, напротив, освободило женщину от рабства и поставило ее одинаковое положение с мужчиною во всем том, что было высшего в жизни, именно в отношении ко Христу и Царства Божия. Христианские женщины достойно выступали как матери, как диаконисы, как мученицы, которые боролись вместе с мужчинами за получение нетленных венцов.

 Если призванием христианской женщины было служить Богу чистой, целомудренной жизнью, то само собою понятно, что она отнюдь не должна была предаваться неестественной роскоши туалета, как это было со знатными дамами того времени. Делаясь христианкою все это должна была, она оставить.

 В первые века христианские писатели особенно ополчались против каких бы то ни было украшений тела. Тертуллиан взывает к христианским женщинам, чтобы они не возлагали на свою «священную христианскую голову волосы, отрезанные быть может, у какого-нибудь негодяя, быть может преступника, быть может обреченного во ад». Украшение головы и лица Тертуллиан выразительно объявляет грехом, потому что те, которые украшают себя, хотят сделать себя прекраснее, чем какими создал их Бог, и таким образом порицают Бога, Создателя всего. Тот же Тертуллиан ратует за простоту и естественность: "Что растет - то Божие, что сделано искусственно - то от диавола".

 Евангелие впервые предоставило человеческие права и детям. В древности они были бесправные. Отец семейства мог и воспитывать дитя, но мог его и выбросить. За это наказания не полагалось. Но христианство впервые научило родителей смотреть на детей как на дар Божий, как на залог, за который они становились ответственными пред Богом. В скором времени вошло во всеобщее употребление крещение детей, и таким образом, и самые малютки делались участниками благословений и преимуществ христианства. Словом, Евангелие научило смотреть на детей, как на собственность Божию.

 Не меньшее влияние христианство оказало и на изменение отношения между господами и рабами. Бог нелицеприятен и пред Ним различия нет никакого. Церковь увещала господ смотреть на своих рабов как на братьев. Господин уже не мог относиться как к вещи к тому, кто был его братом во Христе. Но и рабов Церковь увещала к послушанию; они не должны были пользоваться исповеданием, что их господин есть их брат во Христе, в качестве предлога к непослушанию. Наоборот, рабы, как христиане, должны тем усерднее служить им. Худое обращение с рабами служило поводом к исключению господина из общины. В обычае стало отпускать рабов на свободу. Один богатый римлянин, в царствование Траяна, сделавшись христианином, в праздник Пасхи даровал свободу всем своим рабам, которых было у него 1.250 человек.

 Увещая новообращенных христиан жить согласно с требованиями принятой ими веры Церковь внушала им труд, любовь к ближним, благотворительность и, в случае необходимости, пожертвовать своею жизнью ради исповедания имени Христова. Ап.Павел говорит: "...лучше трудись, делая своими руками полезное, чтоб было из чего уделить нуждающемуся" (Еф.4,28). И действительно, первые христиане употребляли свои средства не для обогащения и наслаждения, но чтобы оно служило братьям, и в этом любвеобильном употреблении труд впервые находит свою лучшую награду. Будучи бедняками, трудясь своими руками, они обогащали многих.

 Следуя заповеди Спасителя: "да любите друг друга", христиане во всей полноте старались ее исполнить. Для язычников это было нечто новое. Языческая древность всецело и решительно эгоистична. Она не знала любви. Древность не знала снисхождения к слабым и угнетенным. "Человек для человека есть волк". "Все нищие, по мнению Плавта, должны быть изгнаны из государства, бедных не должно принимать, если они больны". Тот же Плавт говорит, что "плохую услугу оказывает бедным тот, кто дает ему есть и пить, потому что и то, что он дает ему только ухудшает и удлиняет ему жизнь к его бедности". Совсем иначе действовали христиане. В общине все было общее. Всякий служил другому, всякий молился за других. Любому просящему оказывалось подаяние. Сама жизнь христианской общины служила доказательством: там царствует любовь! Но кроме общей благотворительности, каждый христианин считал своим долгом благотворить в частном порядке. И это все совершали по слову Спасителя: "просящему у тебя дай". "Что выбираешь ты лиц, говорит Лактанций, ты должен каждого просящего у тебя считать человеком, и росящий у тебя делает то же самое, потому что он считает тебя за человека".

 Обыкновенной формою приношения было приношение для совершения вечери любви, так называемых агап (αγαπη). Приносили хлеб и вино часть из которых отбирались для евхаристии, а остальное шло на пользу духовенства и бедных. Имена жертвователей записывались на особых таблицах, так называемых диптихах, и поминались в молитве. За умерших дары приносили их родственники в день их смерти - прекрасный обычай, который живо поддерживал связь между настоящей и загробной общиной. Средства, которые были в Церкви, были добровольными пожертвованиями всех её членов. Сами эти средства служили для пропитания вдовиц и бедных. Вообще Церковь на бедных смотрела как на свое сокровище. Когда от диакона Лаврентия потребовали сокровища Римской церкви, он привел всех бедных питаемыми церковью, и сказал префекту: "вот сокровище церкви".

 Свою любовь и благотворительность христиане оказывали не толькоi к своим собратиям, но также и язычникам. Когда во время свт. Киприана в Карфагене бушевала эпидемия чумы, и язычники покидали трупы и больных на улицах, епископ призвал свою общину оказать помощь умирающим. По его призыву община приступила к делу. Служили язычникам пресвитеры и диаконы, которые, помогая другим, жертвовали и своей собственной жизнью. Нечто подобное произошло также и в Александрии, в царствование имп. Галлиена.

 Рука об руку с любовью шли и страдания христиан. Особенное значение мученичества открывается в том, что смерть была завершением заявленного жизнью свидетельства. Своему мученическому венцу радовались и благодарили за это Бога. Мучителей своих они не проклинали, а напротив, молились за них. Сциллитанийские мученики в Нумидии (180 г.) выслушивая смертный приговор, благодарили Бога и, взойдя на эшафот еще раз пали на колена и благодарили опять. При самих тяжких страданиях христиан, мы не слышали слов гнева, ненависти, злости. Ничего подобного не встречается и в надписях катакомб. Мученичество служило бесценным даром Божиим.

 Таким образом, все, что мы видели новое и славное в жизни христиан - это от Бога. Начать новую жизнь, перестать грешить, помогать бедным, любить врагов и положить душу за имя Христово - все это христиане приняли и научились от апостолов, а те, в свою очередь, от Иисуса Христа.