Русская быль

ЗНАКОМСТВО

Несколько лет я подрабатывал ночным сторожем в мужском монастыре. Однажды после десяти вечера позвонили в калитку. На территории нашего монастыря тогда находилось и Духовное училище. По благословению благочинного монастыря отца Марка врата закрывались ровно в десять вечера. И после десяти обычно звонили запоздавшие семинаристы. Как правило, я подходил к калитке и спрашивал: «Кто там?» и, если это был семинарист, медлил открывать, ворчал, как старый бедолага. Были семинаристы, которые в первый раз опаздывали за время своей учебы, такие нервничали, настойчиво просились впустить их, и, если в их голосе звучало раздражение, таких я в целях воспитания не впускал. Пусть помыкаются, поскорбят - умнее будут. Тут я упивался властью и своим положением ночного сторожа. И вот после десяти вечера позвонили. Подхожу к калитке, спрашиваю: «Кто там?» и слышу приятный вкрадчивый голос:
- Молитвами святых отец наших, Господи Иисусе Христе, Боже наш, помилуй нас.
Услышав эту монашескую молитву, я без всяких рассуждений открываю врата и вижу перед собою милого мужичка.
- Хочу поработать у вас во славу Божию трудником. Нужны ли вам рабочие? Я и столяр, и слесарь, и механик. Я мастер на все руки.
Свет от фонаря освещал его лицо с мягкими чертами, из-под козырька выбивалась жиденькая прядь седых кудряшек, на подбородке сияла небольшая с проседью бородка.
- А почему же трудником, почему же не монахом? - спрашиваю я, видя перед собою обаятельного русского мужика, невысокого роста, чуточку сутулого, с добрыми ласковыми глазами. Такие мужики остались, быть может, лишь в русских народных преданиях.
- Монахом не-е-е! Во славу Божию поработать хочу!
Лицо его светилось, был он прост и весел. Веяло от него русским духом, русской народной сказкой. По таким людям я страшно соскучился, таких людей в нынешнее быстротечное время осталось мало.
Я отвел этого человека к сторожевой будке и доложил благочинному. Отец Марк распорядился странника накормить и дать ночлег ему в гостиной комнате, а утром принял его в монастырь в качестве трудника. Этого человека звали Николаем, а фамилия его была Петушков. По воле Божией мы с ним подружились. Его часто ставили в ночное время читать Псалтирь, и в длинные зимние ночи он рассказывал мне о своей горемычной жизни: о трудном детстве, о своих мытарствах и странствиях, о своих духоносных наставниках.
Братия монастыря окрестила Николая Петушкова болтуном и врунишкой, а я слушал его сказки, затаив дыхание. Несмотря на их наивную простоту, отражается в них, думаю, дух нашего времени - быть может, мы устали от повседневной действительности и хотим чего-то большего?
Так вот, слушайте!

БОГ ДАЛ МНЕ СИЛЫ ЖИТЬ
(Сказка первая)

Жизнь моя, скажу я вам, была не сладкой. Почему жизнь моя была горька, и не только моя, но и в других семьях зеленый змий не дает покоя, и люди терпят несчастья? На почве пьянства страдает очень много людей так же, как и я пострадал. В семьях, в которых пьют, происходят убийства, насилия, грабежи.
Мой отец почти всю свою жизнь проработал водителем на грузовых автомобилях. Однажды он познакомился с моей мамой – Лавровой Валентиной Алексеевной. И она вышла за него замуж. Поначалу они жили хорошо. Он старался не пить, сдерживал себя. Любил играть на баяне, петь песни, относился к маме с любовью и нежностью. А как моя мама забеременела, начал пьянствовать. Кто-то из его родственников стал нашептывать против моей мамы. Когда отец напивался, он говорил ей всякие гадости и бил ее, и не просто бил, а пинал ее ногами. Последствия этих драк были ужасными. Начались преждевременные роды. Маму отвезли в роддом.
Вытащили меня из чрева в тяжелом состоянии. Сердцебиение мое остановилось. Маме сказали, что жить осталось мне недолго, до тех пор, пока не умрет мой мозг. В те далекие времена в России микрохирургия была еще не развита. Сказали, что необходимо послать в Москву запрос, вызвать оттуда доктора для операции. Необходимо было сделать мне укол в сердце, чтобы у меня возобновилось кровообращение. Но эта операция не гарантировала мне жизни. У мамы спросили ее согласие, и она подписала бумагу, чтобы меня прооперировали. Врачи тут же позвонили в Москву. Быстро приехал кардиолог. У него был саквояж с инструментами. Меня тут же прооперировали. Сделали еще какие-то уколы. Потом подключили все аппараты, чтобы проверить мое сердце. И вот моя мама рассказывает, что сначала появились у меня в сердце какие-то шумы, потом оно постепенно стало ритмично стучать. Я что-то резко выкрикнул, а когда у меня открылось дыхание, заплакал. Меня вывели из тяжелого состояния. Я начал дышать! Поначалу был посиневшим, а когда мое сердце стало работать, покраснел. Плачу, а медперсонал со слезами на глазах радуется. Они сохранили мне жизнь!
После того, как мама принесла меня домой, отец не хотел, чтобы я жил, он даже выбрасывал меня на мороз. Он говорил, что это не его ребенок, что мама нагуляла меня. Если меня сейчас рядом с отцом поставить, то не отличишь, кто из нас кто.
Я родился 19 декабря. И вот мой отец в двадцатиградусный мороз выкинул меня. Мама как раз ушла в магазин. Она, по-видимому, почувствовала что-то недоброе. Бросила сумки, бросила хлеб, который купила, и скорее побежала домой.
По рассказам матери я лежал около двери на улице. Пеленки распахнуты, распашонка распахнута. Я уже синенький. Мама тут же сняла с себя пуховой платок, укутала меня в него и побежала к соседям. Вызвала скорую помощь. Меня тут же отвезли в больницу.
Врачи определили двухстороннее крупозное воспаление легких. После этой болезни остались на груди пятна. Рубцы эти воспаляются при каждой простуде. Бывает, что я не могу подняться с постели.
Чтобы воспаление легких не перешло у меня в туберкулез, опять был сделан запрос, на этот раз, в Казань. Оттуда были привезены сильнодействующие импортные антибиотики, которые бы этот воспалительный процесс остановили. Укол был сделан с разрешения моей мамы. Врачи снова предупредили, что я могу умереть. Все-таки меня спасли.
Когда нас выписали из больницы, мама подала в суд заявление на развод. С отцом уже невыносимо было жить, мама боялась за мою жизнь, думая, что отец меня уничтожит. Она развелась, когда мне исполнилось два года.
По-видимому, Господь после этого случая даровал мне предчувствие опасности или того, что вскоре должно случиться что-то нехорошее. Я определяю это в своей душе, как градусник определяет температуру.
Вот, что было в моей жизни, когда я находился в садике. Нас, детишек, после обеда в тихий час уложили в постели. Я никак не мог уснуть. На душе у меня было очень тяжело. Тогда я уже ходил и бегал, немного разговаривал. Я слез с кровати, подхожу к нянечке и говорю ей, что у нас будет пожар. Она мне и отвечает:
- Колюшка, иди, ложись, это тебе, просто, кажется.
- Нет, нянечка, у нас будет пожар. Я лег и увидел - у нас дом горит.
- Успокойся, иди, это тебе только кажется. Не думай об этом.
Я не мог уснуть, сидел и плакал. Мои мама и бабушка пришли за мною в садик поздно. Я слышу по их разговорам, что моя тетя Мария оставила утюг включенным и ушла в город. Загорелся стол. Соседи увидели дым. Тут же вызвали пожарную службу. Сгорел только один стол. Когда мои мама и бабушка рассказали в детском садике об этом несчастье, воспитательница была поражена. Вот такое у меня было предчувствие!
Много лет я страдал эпилепсией. Мучился припадками. Они были не каждый день, раз в месяц. Припадки были тяжелой степени. Я терял сознание. Разбивал и тело свое, и руки мои переламывались. Иногда я и жалел, что мама разрешила врачам сделать мне укол в сердце и я остался жить. Последствия были очень тяжелыми. Я не знал, что такое счастье, что такое красота. Все у меня было в черном свете. До двенадцати лет знал только адские боли, когда ломало мое тело. Как наркоманы жалуются на ломки, так и меня ломило всего, и продолжалось это целую неделю. Отходы от припадков были ужасными. И это продолжалось до двенадцати лет. Но произошло чудо.
Моему дяде, моему крестному, привезли семиструнную гитару. Помню, был какой-то праздник. И вот, тот человек, который гитару принес, играл и пел, а мне это очень понравилось. Меня это взяло за душу. Раньше гитары были не в моде, их повсюду было навалом, они были дешевыми, и этот человек гитару оставил.
Я подошел к своему дяде и говорю:
- Крестный, разреши поучиться на этой гитаре.
- Пожалуйста, я все равно не играю. Хоть ты играй. Игрушку из нее сделай. Да забери ты ее себе! Да и не нужна она мне!
Он знал, что у меня денег нет, что отца нет у меня. Откуда же у пацана деньги? И он подарил мне ее.
Я начал потихонечку учиться на ней играть. И вот впервые в своей жизни испытал радость!
Однажды я вышел с гитарой в полночь на улицу, сел под грибок деревянный и начал под гитару сочинять. У меня получилось что-то наподобие канта, посвященного Матери Божией. В то время я сомневался и в Боге, и в себе, да простит меня Господь, но я стал молиться:
- Господи, Матерь Божия, помогите мне. Все дети как дети; все люди знают, что такое счастье, что такое любовь, что такое ласка и нежность, а я ничего этого не знаю, я вижу только одну боль и слезы. Господи, прошу Тебя, помоги мне. Исцели меня, уже двенадцать лет я страдаю и мучаюсь. Услышь меня, Господи!
Я закрыл глаза и плачу. А, когда я глаза открыл, я был удивлен. Передо мною стоит молодая красивая девушка, в голубой прозрачной вуали! Я испугался, от удивления открыл рот и ничего сказать не могу. От нее исходил красивый свет с голубоватым оттенком. Еще я обратил внимание, что она вуалью прикрывала свою шею. Зачем она прикрывает шею? А потом, когда она стала молиться и приподняла вверх руки, я увидел, что у нее над шеей шла тоненькая черная полоска. Я подумал, что кто-то поранил ее ножом, или еще что, но след на шее запомнил.
Эта девушка была красоты неписанной, такой красоты я еще не встречал за всю свою жизнь. Сколько я проездил городов по России, где я только не побывал, но такой красоты, говорю это перед Господом Богом, я не встречал. Слов у меня нет, чтобы выразить ее, эти линии лица, эту гармонию. Это было что-то неземное. Это был Ангел. Когда она начала молиться, подняла вверх руки, с неба упал на нее свет. Сначала было тепло, а потом заструилось очень сильное свечение. Она говорила что-то шепотом. Я понял - она молилась.
Мое сознание стало покидать меня, сначала гитара выпала из моих рук, а потом упал и я сам. А, когда же пришел в себя, то увидел, что она отошла на большое расстояние. Я побежал за нею, чтобы узнать ее имя и вообще, кто она такая. Девушка заулыбалась, но ничего мне не сказала. Подбегаю, хочу поцеловать у нее руку, но как подумал об этом, она пропала, исчезла полностью. Лицо ее запомнилось мне на всю жизнь. После этого случая у меня припадки навсегда прекратились.
Я долго и тщетно искал эту девушку. Когда же мне попался акафист великомученице Варваре и я увидел ее икону, я тут же ее узнал.
Из акафиста мне довелось узнать, что отец отдал ее воинам на растерзание, чтобы с нее сняли кожу, а потом он вырезал ей груди, отрубил ей голову. Умерла она адской смертью. За эти муки адские Господь сподобил взять ее к Себе в невесты. Он посылает ее ко всем безнадежно больным людям. Она сходит с неба и молится за людей, и по ее молитвам происходят исцеления. Я многим ей обязан, она излечила меня от злого тяжкого недуга.

БАБУШКА И ДЕДУШКА
(Сказка вторая)

Бабушка и дедушка, Лавровы Татьяна и Алексей, меня вырастили, поставили на ноги, предварили в жизнь. И прабабушка, и прадедушка, их родители, жили благодатной жизнью. Они всю свою сознательную жизнь трудились, помогали бедным, вносили пожертвования на строительство храмов. Принимали к себе нищих странников, одевали их, помогали им, чем могли.
Мне припоминается такой случай. Я был тогда еще ребенком. Однажды мой дед возвращался с работы, проходил мимо автовокзала и заметил в кустах спящего нищего. Дедушка пригласил его к себе домой. Затопили баню, помыли нищего. Одели его в чистую одежду. Ночевал у нас нищий несколько дней, а на дорогу ему дали денег.
Примером для русских людей служит святитель Николай Чудотворец, помогавший всем нищим и больным. Взять хотя бы моего дедушку. Был он хорошим плотником. И ходил везде в свободное от работы время и помогал совершенно бесплатно, кому забор починит, кому крылечко, а кому и картошку посадит. Бабушка моя выращивала огурцы. И если они видели, что чья-то семья голодает, они отдавали им последнее, помогали и хлебом, и вещами. Для детского дома они покупали продукты в большом количестве, что удивлялись даже продавцы. Но бабушка и дедушка не говорили им, для чего они это делают. Деньги же выделяли на строительство храмов. Часто к нам заезжали священники, монахи и верующие люди. Эти люди стояли на молитве и утром, и вечером. Когда же я подрос и выучился читать, они просили меня читать им Библию. Мои бабушка и дедушка любили слушать, когда я читал им на церковно-славянском языке.
Дни у них проходили так: они трудились и молились одновременно. У бабушки было всего лишь три класса образования, а у дедушки никакого, но молитвы они знали все наизусть. Они ходили в церковь на все праздничные службы. Когда же я пошел в первый класс, они со мною вместе научились читать и писать. Потом они сами для себя стали переписывать молитвы, и дома они постоянно творили их. В семье царила благодать и любовь. Грубых слов я совершенно не слышал ни от бабушки, ни от дедушки. У них выросли две дочери и сын. Было много внуков. И всех они старались присоединить к Церкви.
С детства они внушали мне, чтобы я жил с Богом и надеялся только на Него, чтобы я как можно чаще ходил в церковь, исповедовался, причащался, чтобы я жил, как благочестивый христианин. Мяса они совершенно не вкушали, строго соблюдали посты. Питались в основном фруктами и овощами. И бабушка, и дедушка в первую очередь любили Господа, а Милосердный Господь платил им любовью друг к другу. Они жили душа в душу, и никогда я не слышал, чтобы они ругались или скандалили. Я не встречал более в своей жизни таких благочестивых людей. Они ходили в гости к своим родственникам. А те в свою очередь приходили и к нам и молились вместе с нами. Молитва не сходила с их уст. Они постоянно творили такие молитвы, как «Отче наш…», «Символ веры», «Пятидесятый псалом», «Иисусову молитву». И за эти труды Господь им давал очень много: не знали они, что такое болезнь, благодать защищала их от злых недугов, были у них и земные блага: фрукты и овощи. Иногда овощей и фруктов было так много, что дедушка отправлял их в магазин. Любовь и вера в Бога передалась им от их же родителей, моих прадедушек и прабабушек. Народу к ним шло очень много. Нищим они отдавали последнюю рубаху и взамен не просили ничего.
А мне же не нравилось, что они молились коленопреклоненно. Иногда я не сдерживался и говорил им:
- Почему вы перед деревяшками встаете на колени? Служите идолам.
Я по глупости своей тогда ребенком называл иконы идолами. Я говорил им:
- Почему вы не молитесь Господу Богу? Дух Святой, - говорю, - везде. Души святые везде. И не обязательно вам смотреть на иконы. У Господа Бога можно просить где угодно, хоть в огороде, хоть на улице, и Господь вас услышит. Обращаться надо к Живому Богу. Он воскрес, для Него не существует смерти. Он будет жить всегда.
Мне было тогда лет восемь. Дедушка снимал с себя ремень и говорил:
- Ты несешь ересь.
И стегал меня. Он говорил, что я еще отвечу перед Господом Богом за эти слова. Бабушка защищала меня, а дед наказывал жестоко. Недели две я не мог лечь на спину. Она вся была у меня исполосована.
Господь же на эти иконы открыл мне однажды глаза. Как-то я захожу в храм в честь Николая Чудотворца у нас в Медведково, подхожу к иконе Спаса Нерукотворного. Я был поражен! Господь смотрел на меня живыми глазами. Я сделал вправо шаг, лик Спаса поворачивается ко мне. Я удивился этому, дрожь у меня появилась в ногах и руках. Сделал движение влево, и лик Иисуса Христа начал поворачиваться влево. Очи Его ясные взирали на меня. Дрожь у меня сильнее стала, и холод по спине прошел. Думаю, ладно, присяду. Присел на колени. Боже Ты мой! И голова Его наклонилась! И очи снова направлены на меня. Я уже и встать не мог после этого. Я, ребенок, был ошарашен! Вот каким образом Господь мне открыл глаза на иконы! Когда же пришел в себя, уже не смотрел на Спасителя. Мне до глубины души было страшно, и я чуть ли не ползком добрался до дверей храма, а когда икона из поля зрения пропала, бегом побежал.
После этого случая я целый месяц боялся смотреть на иконы. Коленопреклоненно, со слезами на глазах попросил у дедушки и бабушки прощения за то, что говорил так плохо о святых, животворящих иконах. Дед мне ответил:
- Проси в первую очередь у Господа Бога прощения за свои слова.
Когда я немного подрос, бабушка и дедушка рассказали мне случай, который произошел со мною, когда меня крестили. Это было в храме. Когда меня погрузили в купель, то на меня снизошло облако с голубоватым оттенком. Когда священник три раза окунул меня в купели и посмотрел на меня, он обомлел. Бабушка и дедушка не поняли, в чем дело. Что случилось со священником? Когда священник пришел в себя, он им говорит:
- Посмотрите, что у него на груди.
Когда они посмотрели, то увидели крест из маленьких красненьких точек. Через несколько дней этот крест у меня на груди исчез.
Однажды учительница в школе попросила написать нас, школьников, сочинение, и я полностью написал на церковно-славянском языке. Учительница около месяца разбирала мое сочинение и не смогла. Пошла она к священнику и попросила расшифровать то, что я там написал. Мне очень сильно досталось и от учительницы, и от директора.
В третьем классе меня приняли в пионеры, а на третий день делали нам прививки. Когда я зашел в процедурный кабинет и разделся до пояса, медсестра увидела у меня на теле серебряный крестик. Она дала три дня, чтобы я снял этот крестик. Она сказала, если я не сниму его, то она пожалуется директору. Через три дня меня вызвал директор школы, проверил, на мне ли крестик, и говорит:
- Если ты не снимешь крестик, то мы с тебя снимем галстук.
– Делайте, что хотите, а крестик я снимать не буду.
На следующий день в школе выстроили линейку, показали меня в пример и старшим, и младшим, говорили, что в Бога веровать нельзя, потому что Его нет. У всех на глазах с меня крестик сорвали и растоптали. После этого случая меня стали ненавидеть и все учителя, и вся школа. Издевались надо мною, унижали и били. Вся моя жизнь - из горя, слез и несчастий.
Мама моя всю жизнь училась, сначала на швею-мотористку, а потом на раскройщицу. Домик у нас был маленький, уже и крыша текла, и мама решила накопить денег, чтобы мы могли купить хороший дом и нормально жить, как и все люди.
Она целыми днями шила и под машинку непрестанно творила молитву. Стук машинки мне поначалу не нравился, а потом я как-то привык и под этот стук стал засыпать.
Чтобы не мешать матери зарабатывать деньги, я рос в основном у бабушки с дедушкой. Меня окормляли в православной вере, к нам приходило очень много верующих людей. У нас были братские собрания. Люди вместе молились, вместе читали церковные книги.
Мама хотела, чтобы я имел хорошее образование, и меня, маленького, отдала в художественную школу. Я год учился в этой школе, но там нужна была усидчивость, и я не вытерпел. Мне надоело, по-русски говоря, выводить карандашом каждый листочек или какой-нибудь огуречик, я был подвижным ребенком. Сначала я учителю рисования сказал:
- Все дети играют, ходят на рыбалку, а я должен месяцами рисовать помидоры и огурцы? Иди и найди дурака где-нибудь в другом месте.
Учитель мне говорит:
- Я поговорю с директором.
Директор же мне сказал:
- Насильно заставлять мы тебя не имеем права.
И я ушел из художественной школы.
Потом поступил в техническое училище на машино-строительное отделение по специальности слесарь-ремонтник. Отучился там. Работа была связана с маслом. Занимался ремонтом механической части. На заводе работал долгое время и заболел гепатитом. С рук начала облезать кожа. Потом перешел на другую работу по ремонту глубинных насосов. Зарплата была хорошая.
Бабушка и дедушка проводили меня в армию. Гитару я так и не бросил. После своего чудесного исцеления я еще сильнее полюбил ее. После армии я ездил по городам, выступал с концертами. Пел в основном романсы.
Бабушка и дедушка скопили мне денег. Познакомили с соседкой Татьяной. Купили золотые кольца, и сыграли мы свадьбу. На свадьбе к жене моей стали приставать мои друзья. Уже тогда во мне загорелась ревность. Я постарался супруге своей объяснить, что этого не надо делать, и, слава Богу, ее не ударил. Жизнь у нас пошла не ахти, как сладко! У нас были постоянные ссоры и скандалы. Жена меня все время упрекала. Ей все время не хватало денег. Была она абсолютно бездуховным человеком, атеисткой. А я создал свою электро-инструментальную группу. Мы играли в ресторане. Тут у нас родилась дочка Анютка. Бабушка и дедушка души в ней не чаяли, с рук ее не спускали. Анютка была у нас доброй, ласковой и тихой. В ней видна была искра Божия.