«Контакт»
       Мой хороший приятель, отец Виктор, бывший спецназовец, рассказывал мне, как он в первый раз в своей жизни одел на себя подрясник. И не только одел, но и пошёл в нём по Москве. Он ещё не был рукоположен в сан, но получил благословение на право ношения священнической одежды. «И вот иду, - говорит, - а навстречу мне идёт дядька лет шестидесяти, здоровенный такой, и пиво на ходу из бутылки пьёт. Поравнялся он со мной, и вдруг, ни с того, ни с сего, как даст мне по носу. И сломал его, а так как, нос у меня был уже сломан раз двадцать, то кровь не пошла, но всё равно, было больно и очень обидно. За что? Ведь я же даже не глядел в его сторону. Раньше я бы убил его, просто. Но я уже стал христианином. Да ещё и в подряснике был, сдержал себя, хотя было очень трудно.
      Запомнил я того мужика, благо дело было в моём районе. Встречаю его через некоторое время, остановил и спрашиваю: «Ты чего же, отец, меня по носу ударил, что я тебе такого сделал»? И представь, он отвечает: «Ты меня прости, но я сам не пойму, какая муха меня укусила? Ведь я до последней минуты не собирался тебя бить, а как поравнялись, меня как сила какая-то развернула, и я ударил, пьяный был. Стыдно мне, сынок, уж прости меня старого»». 
      Мне тоже вспоминаются такие забавные, и немного странные случаи из моей жизни. Как-то едем в автобусе, полдень, народу немного, только сидячие места и заняты. Я в подряснике с крестом, стою на задней площадке. Едем. На одной из остановок в салон заходят трое молодых ребят, лет 17, весёлые, вроде трезвые, смеются. Оно и правильно, молодые должны смеяться, потом наступит время забот и проблем, а пока можно и посмеяться.
      Однако, замечаю, что эта смеющаяся троица начинает постепенно перемещаться в мою сторону и потихоньку зажимать меня в угол салона на задней площадке. Вдруг один из ребят, как бы случайно, падая на спину, прижимает меня к стенке. Они уже вовсю хохочут, я отхожу в другой угол, а юноша бьётся об меня уже боком. Чувствую, назревает драка, что делать? Я не могу их бить, каноны не позволяют, а на мне ещё и крест. Смотрю на людей, что едут вместе с нами. Видят же, что молодёжь над священником куражится. Думаю, может, кто заступится, ведь я же не в Москве, я же к себе в посёлок еду, и эти люди должны меня знать. А народу забава, мужики в проход со своих мест повылезли, шеи вытянули и с неподдельным интересом ждут, будет драка, или нет.
      Ладно, думаю, раз драки не избежать, тогда так, если успеем к остановке подъехать, я выйду, а если не успею, ну, куда деваться, сниму крест и начнём публику веселить. Но всё «испортила» одна пожилая женщина, она сидела к нам боком и держала перед собой большую сумку на колёсиках и инвалидную трость. Так вот эта самая тётя и закричала на молодёжь: «Вы что же делаете!? Как вам не стыдно, на священника руку поднимать»! И что вы думаете? Ребятки поутихли, отошли от меня в сторонку и так же посмеиваясь, вышли на первой же остановке.
      Понятное дело, что я потом подошёл к моей спасительнице, поблагодарил её и спросил: «Матушка, почему ты за меня заступилась? Вон ведь, здоровые дядьки едут, а никто и пальцем не пошевелил, а ты закричала»?
      «Батюшка, всё просто. Нас с родителями, когда мне было всего пять лет, выслали, как семью кулаков, на север и загнали голых и босых на болота. Нас, таких семей, там много было. Сказали, мол, хотите - живите, не хотите - подыхайте, как хотите. Вот тогда, если бы не помогали мы друг другу, не заступались бы один за другого, то не выжили бы. Там и молиться научилась, все мы тогда только на Бога и надеялись, и выжили. А сейчас я даже рада, что смогла вот хоть на старости лет за священника заступиться. Так на душе светло».
      Живём мы, сельские священники, скромно. Может перед кем и стоит проблема как и во что одеться, где и какую одежду покупать, а вот у меня такой проблемы нет вовсе. Меня полностью, за исключением белья и обуви, одевает секонд хэнд. Люди приносят в храм много тряпок, что уже не хотят носить, а что-то от усопших осталось. И моя староста Нина, молодец такая, никогда не забывает про батюшку. А я человек к одежде не притязательный, за модой не гонюсь, так что за всё, слава Богу.
      Но вот как-то матушка решила, что мне обязательно нужно купить зимнюю непродуваемую куртку. Ну, раз нужно, значит нужно, поехали на рынок. Там у одного армянина сторговали коричневую замшевую куртку, с зимним воротником на заклёпках, и подстёжке на молнии. Одно было подозрительно, уж больно мало торговец просил за неё. Когда мы уже отдали деньги, он мне сказал: «Понимаешь, брат, такие куртки уже из моды вышли». Ну, вышли, и вышли, мне всё равно, главное, чтобы куртка была тёплая и ветер не продувал. До сих пор я её ношу, сноса ей нет. 
      Вот однажды иду после занятий в семинарии на автовокзал в своей новой замшевой куртке. Одел я её прямо на подрясник, наверно поленился его снимать. Иду в здание областного автовокзала и краем уха слышу, как кто-то кричит: «Нет, ну вы полюбуйтесь на этого гада! Полюбуйтесь, вот он, кровосос на нашей шее». На вокзалах, что железнодорожных, что авто, всегда обитало несметное полчище бездомных алкашей, поэтому к таким крикам и разборкам все давно привыкли, и не обращают внимания. Не обратил на них внимания и я, а напрасно. Оказалось, что «гад» и «кровосос» - это я. А причиной негодования, была моя новая замшевая коричневая куртка с искусственном зимним воротником на заклёпках.
      Неожиданно подбегает ко мне нетрезвая женщина средних лет и хватается за мою куртку. «Снимай, паразит! Люди, люди, смотрите, как эти попы нас дурят, обжирают! Смотрите, в каких куртках ходят, а мы, простой народ, что же, с голоду должны подыхать»!?
      Ну, думаю, попал, вот ведь, угораздило меня в подряснике пойти, не позаботился снять его в семинарии, теперь получи. Тётка, хоть и пьяная, а сильная и тяжёлая, повисла у меня на руке и не отпускает. Но вот здесь меня выручили другие пассажиры. Двое молодых ребят, видя в какую я попал глупую ситуацию, тут же подбежали и оторвали от меня тётку. «Мать, - спрашивают, - давай мы тебе хлеба купим»? Угомонилась.
      А однажды со мной произошла ну в очень смешная история. Летом, иду по улице небольшого городка, что рядом с нашим посёлком. Мне нужно было зайти к одному моему знакомому, а тот жил в пятиэтажке. Подхожу к его подъезду,  возле входа в подъезд на лавочке две пожилые женщины раскладывают стопки журналов. Заглянул, а это уже до тошноты знакомая «Сторожевая башня». Во, как, думаю, иеговисты. Дай ка я с ними пообщаюсь. И забыл я, что на мне подрясник и крест. Для иеговистов - это всё равно, что для быка красная тряпка. Бабушки, в ответ на какой-то мой невинный вопрос, развернулись и на меня. Две таки миленькие старушечки, худенькие, обе в береточках, у одной золотая фикса во рту.
      Оценив ситуацию, они не сговариваясь друг с другом, вытянули ко мне свои кулачки и бросились в драку. Честное слово. Это было так неожиданно. Им не хватало только боевого клича, типа : «Банзай»! или «Иегова вперёд»! 
      Конечно, мне ничего не стоило бы справиться с зарвавшимися пропагандистами, наверняка из числа бывших активисток годов этак 60-х, но я не забывал, где на тот момент находился. А находился я во дворе, куда стекались подъезды четырёх, стоящих квадратом, пятиэтажных домов. И за мной в это время могли наблюдать десятки и десятки любопытствующих глаз. И вот представьте себе картинку. Люди с высоты своих этажей смотрят, как поп с крестом дерётся с двумя интеллигентного вида старушками. Кого обвинят, их или меня? Ну, конечно же, меня, и скажут, а если и не скажут, то подумают: «Совсем уже эти попы распоясались, мало им храмов, уже по дворам старух гоняют». Ведь ни у кого не сработает, что хулиганят – то как раз эти самые «божии одуванчики». А им наверно лестно, может это у них за мученичество считается, от попа подзатыльник получить.
      Так что, друзья мои, не нашёл я больше ничего лучшего, как бежать. Бежал позорно, как писал классик, «подобно лани», с предложенного мне поля боя.
      Почитай, что каждый год мне приходится бывать зимой в Москве на Рождественских чтениях. Встретился там с одним знакомым батюшкой, и тот мне рассказал, что ему накануне вечером какие-то молодые люди в метро угрожали, и даже преследовать стали, хорошо, говорит, что успел до милицейского поста добежать. «Ты вечером подрясник не одевай, разные люди в Москве живут, будь осторожен», предупредил он меня.
      Наша секция проходила в самом центре города, в Историческом музее, что на Красной площади. Работа секции подходила к концу, а музей ещё был открыт, поэтому я решил пройтись по залам посмотреть экспозицию, тем более, что всегда любил и люблю историю. Гуляю, рассматриваю разные древности, и замечаю, что за мной ходят и явно хотят заговорить, но не решаются, две ещё совсем нестарые женщины. Тогда я улыбнулся и первым обратился к ним.
      Оказалось, что обе они из Петербурга, и отбывают на родину этим вечером, что-то около полуночи. Чем-то я им приглянулся, и им захотелось сделать мне приятное. Они предложили сходить с ними посмотреть балет в Большом театре. «Это же дорогое удовольствие, девушки». Те в ответ снисходительно улыбнулись. «Сразу видно, что ты не театрал. Кто же из настоящих ценителей будет покупать билеты в Большой театр? Никаких денег не хватит. Пойдем, мы тебя так проведём».
      Оказывается, в билетных кассах можно попросить билет на «место неудобное», он стоит всего-то 20 рублей, правда с него ничего и не увидишь. А и не надо. Нужно подождать немного, и как прозвучит третий звонок, смело идти в зал и любезные тётеньки тебе предложат занять свободное место. Вот таким образом, я в первый раз в своей жизни смотрел балет нашего замечательного театра.
      Помня наставление моего друга, я планировал разоблачиться ещё по выходу из музея. Но, когда представил себе, как затрапезно буду смотреться без подрясника на фоне людей, специально собравшихся в Большой, то решил повременить, тем более, что был не один. А по окончании представления настолько оставался под впечатлением от увиденного, что и вовсе забыл обо всём. Потом мы гуляли по Красной площади, они рассказывали мне о своём городе, в котором я ещё никогда не был, а потом мы расстались.
      Оставшись один, я спустился в подземный переход возле гостиницы Москва, чтобы пройти в метро. Странно, но вокруг практически никого не было, иду один, и вдруг, в одном из тупичков большого перехода я увидел их. Наверно именно об этих людях мне и рассказывал тот батюшка. Сложно описать чувства, охватившие меня в ту минуту. Но теперь-то я точно знаю, о чём думал несчастный капитан Кук, в последние мгновения своей жизни.
      Передо мной стояло с десяток молодых людей в совершенно невообразимой одежде с раскрашенными лицами и зелёными ирокезами. Я остолбенел, молодые люди тоже замолчали и во все глаза уставились на меня. Мы стояли и с нескрываемым удивлением рассматривали друг друга. Внезапно, один из них несмело пошёл мне навстречу, и тогда я тоже пошёл к нему. Мы остановились, и как-то одновременно протянули друг другу руки. «Здравствуй», - сказал я ему. «Здравствуй», - ответил он, и мы улыбнулись.
      Прошло уже несколько лет с той встречи. А я всё с благодарностью вспоминаю тех женщин из Питера, что неожиданно сделали мне такой подарок, балет «Анюта», на новой сцене Большого театра. Рассказываю вам про тех забавных ребят, что встретил в подземном переходе, и думаю: «А может тот самый мальчик, что пошёл мне навстречу, сам сейчас рассказывает кому-то. «Представляешь. Ночь. Подземный переход, мы стоим, никого не трогаем. И вдруг, такой страшный, бородатый поп, весь в чёрном. Мы оторопели, куда бежать. А он, не поверишь, подошёл ко мне,  улыбнулся и говорит: "Здравствуй".