Беседы о Библии. Книга Бытия. Передача 7

Анна Павлович:
Здравствуйте, дорогие радиослушатели! В эфире программа «Беседы о Библии». В студии протоиерей Александр Степанов, здравствуйте, отец Александр!
Прот.Александр Степанов:
Здравствуйте, дорогие радиослушатели!
А. П.:
И Анна Павлович. Я напоминаю, что мы говорим о первых главах книги Бытия, о создании мира, о создании человека, о грехопадении. В прошлой нашей передаче мы достаточно подробно говорили о рае. О том месте, где обитали наши праотцы, первые люди, Адам и Ева. Говорили о том, что до грехопадения вся земля была райским садом. И, наверное, особенно подробно нужно остановиться на особом дереве, которое росло в этом саду, на древе познания добра и зла.
А. С.:
Собственно, особым образом упомянуто два дерева. Помимо всех прекрасных деревьев, которые Господь насадил в райском саду, там есть древо жизни и древо познания добра и зла. Давайте прочитаем стихи, которые говорят об этих деревьях и о том смысле, который Бог придавал этим деревьям. Из второй главы: 8-9 и 15-17 стихи.
А. П.:
«И насадил Господь Бог рай в Эдеме, на востоке, и поместил там человека, которого создал. И произрастил Господь Бог из земли всякое дерево, приятное на вид и хорошее для пищи, и дерево жизни посреди рая, и дерево познания добра и зла». «И взял Господь Бог человека, [которого создал,] и поселил его в саду Едемском, чтобы возделывать его и хранить его. И заповедал Господь Бог человеку, говоря: от всякого дерева в саду ты будешь есть, а от дерева познания добра и зла не ешь от него, ибо в день, в который ты вкусишь от него, смертью умрешь».
А. С.:
Итак, мы видим, что, действительно, это какие-то совершенно особенные деревья. От всех деревьев Господь заповедает вкушать, а запрещает вкушать собственно только от одного дерева, а именно – от дерева познания добра и зла. Запрета вкушать от дерева жизни нет. Но обычно, тем не менее, принято считать, что Адам и Ева не вкушали от дерева жизни, и вкушение от этого дерева связано с тем, что человек обретает вечную жизнь.
А более серьезно на этот счет размышляли святые отцы. Я приведу, например, такое суждение преподобного Серафима Саровского о дереве жизни: «А дабы могли они [первые люди] всегда поддерживать в себе все бессмертные богоблагодатные свойства дыхания жизни, посадил Бог посреди рая древо жизни, в плодах которого заключил вполне всю сущность и полноту всех даров этого Божественного Своего вдуновения, дабы Адам и Ева и сами (и если бы не согрешили, то и все их потомство) могли, всегда пользуясь вкушением от плодов древа жизни, поддерживать не только вечно в себе животворящую благодать Божию, но и бессмертную вечно юную полноту сил плоти и души, и духа, и всегдашнюю нестареемость бесконечно бессмертного всеблаженного состояния своего, даже и воображению нашему в настоящее время неудобопонятного». Таким образом, по мнению Серафима Саровского и очень многих других святых отцов, древо жизни было древо, при вкушении плодов которого человек как раз и получал возможность духовного возрастания. То есть вкушение от плодов древа жизни – это образ действия благодати Божии в человеке, содействующей преображению образа, который Господь дал человеку, в совершенное подобие.
Конечно, древо жизни, уже в христианской традиции, прообразует собой крест Господень, ибо вкушая от плодов этого древа, то есть Тело и Кровь Христовы, мы также получаем благодатные силы для того, чтобы совершенствоваться в совершенное богоподобие. И, как говорили многие святые отцы, цель человеческой жизни – это обожение. Достижение подобия как раз называли они обожением.
Более сложное понятие – это, конечно, древо познания добра и зла. Прежде всего, само слово «познание» нужно пояснить более поднобно. Познание – это не просто отвлеченное, абстрактное знание, которое мы получаем, как мы получаем знания в школе, например. Познание связано с каким-то более глубоким процессом. Таким экзистенциальным проникновением в сущность познаваемого объекта. С некоторым как бы соединением с этим объектом. В еврейском языке это слово передается как «Йада», и это слово является однокоренным со словом «Веды». Веды, как мы знаем, одна из древнейших книг Индии, которая содержит эту великую, тайную, древнюю мудрость. И слово «веды» в русском языке связано со словом ведать. Вот это все – однокоренные слова, их общность в разных языках, даже в разных языковых группах, говорит о том, что это слова, пришедшие действительно от самого начала бытия рода человеческого. Это слово употребляется и в брачной терминологии, как мы знаем, в Библии. Читаем: «И познал Адам жену свою», и так далее. Вот такого рода глубокое единство познающего и познаваемого подразумевается под словом «познание» в этом тексте.
Что такое добро и зло? С одной стороны, добро и зло – это устойчивое словосочетание в еврейском языке. Например, небо и земля, которое обозначает точно так же добро и зло – это тоже, как бы, всё, знание обо всем, но знание именно в нравственном отношении. То есть от А до Я на нравственной оси координат. С другой стороны, мы видим, что добром Бог называет свое собственное творение. «И увидел Бог, что это хорошо», по-славянски – именно «добро». И потом, когда творение завершено уже, Он констатирует, что «добро зело», то есть очень хорошо. Таким образом, то, что выходит из рук Божиих, характеризуется именно этим словом «добро». То, что Бог творит – это добро. Значит, если соответственно рассматривать действия человека, то те действия, которые согласны с действием божественным, мы можем тоже охарактеризовать как добро, а действия, которые противоположны действиям божественным, как раз и называются тогда словом «зло». И здесь надо подчеркнуть, что добро и зло – это не обозначение сущностей, то есть это понятия, которые относятся не к ряду существующих явлений, а к ряду действий или внутреннего расположения человека. Акт свободной воли, той самой, которую Бог дает человеку, направленный на действия согласные с Богом, называется добром, а несогласного – злом. То есть это внутренняя ориентация человека.
Что же означает это дерево познания добра и зла? Прежде всего приходит в голову, что название как-то не очень точно отражает смысл того, для чего оно было посажено. Собственно говоря, как из дальнейшего будет видно, дерево это было установлено Богом, как способ испытания человека. Действительно, предельно простая ситуация: если человек хочет свою свободную волю ориентировать на то, чтобы быть в единстве с Богом, он не вкушает от этого дерева, потому что Бог заповедовал не вкушать от него. Когда мы любим кого-то, мы стараемся не делать того, что этому человеку неприятно. Казалось бы, какая-то даже примитивная картина нарисована: вся любовь заключается в том, чтобы не есть от дерева какого-то плода, а нелюбовь – чтобы съесть этот плод. Но если мы представим себе вот это райское состояние человека, то мы увидим огромную разницу с тем состоянием, в котором мы живем, потому что в нашем, уже падшем состоянии, мы действительно почти не можем выделить чего-то абсолютно благого, так же, как и абсолютно злого. Ибо к каждому добру примешивается какая-то доля зла. И каждому злу примешивается какое-то добро, которое пытается оправдать то зло, которое человек творит. То есть мы живем в мире, где произошло вот это смешение. И, конечно, есть что-то, что светлее, и есть что-то, что темнее, но это всегда не идеально белое и не идеально черное; это всегда, в большей или меньшей степени серое. Вот то нравственное состояние, в котором пребывал человек до грехопадения, подразумевало эту предельную, резкую грань, потому что не было этого большого количества выборов, не из чего было выбирать. Выбирать надо было только одно: быть в единстве со своим Творцом или существовать автономно от Него, не согласуя свои действия с Ним. Вот именно поэтому эта картина совершенно реалистично, очень точно отображает то нравственное положение человека, которое он имел в состоянии до грехопадения.
Другое толкование слов «познание добра и зла» заключается в том, что до вкушения от древа человек сам не определял, что есть добро, а что – зло. Это устанавливал Бог. И вот под познанием добра и зла можно понимать, в частности, что человек начинает сам определять для себя, что есть добро, а что есть зло. И в падшем состоянии человек очень остро ощущает вот это внутреннее напряжение между тем, что он хочет делать сам, а его шкала ценностей основана прежде всего на том, что человеку хочется, наши хотения являются главным законом, вот в чем суть установления своей шкалы ценностей, и тем, что устанавливает Бог, и то, что мы ощущаем в себе, как голос совести. Мы понимаем, что надо поступать таким образом, а поступаем, тем не менее, другим образом. И вот это рождает внутреннее напряжение, мучительность нашего состояния в падшем мире.
Сказав таким образом об этих деревьях, жизни и познания добра и зла, можно перейти и к третьей, собственно, главе, завершив таким образом описание устройства рая. Но здесь мы переходим к теме выхода человека из этого райского состояния. Давайте прочитаем первые 5 стихов 3-ей главы.
А. П.:
«Змей был хитрее всех зверей полевых, которых создал Господь Бог. И сказал змей жене: подлинно ли сказал Бог: не ешьте ни от какого дерева в раю? И сказала жена змею: плоды с дерев мы можем есть, только плодов дерева, которое среди рая, сказал Бог, не ешьте их и не прикасайтесь к ним, чтобы вам не умереть. И сказал змей жене: нет, не умрете, но знает Бог, что в день, в который вы вкусите их, откроются глаза ваши, и вы будете, как боги, знающие добро и зло».
А. С.:
Конечно, здесь тоже, как и в первых двух главах, важно буквально каждое слово, поэтому нужно разобрать достаточно подробно этот текст. Итак, во-первых, мы видим, что к жене приступает змей. Кто такой этот змей? По-еврейски обозначается словом «нахаш», которое происходит от глагола «шептать», «шипеть», одновременно «гадать» и «ворожить». То есть это начало, которое склоняет человека как бы к магии. Почему вот этот искуситель явлен в виде змея? И кто он такой на самом деле? Священное Писание дает очень определенный ответ, отождествляя этого змея с дьяволом. «Дьявол» греческое слово, а по-еврейски – «сатан». Это точный перевод, который обозначает слово «обвинитель» или «клеветник». Так вот, змей отождествляется в Священном Писании с вот этим самым сатаной, клеветником. Ну например, в книге премудростей Соломоновых, вторая глава, 24-ый стих: «Завистью дьявола вошла в мир смерть»; Или в Евангелии от Иоанна, глава 8-ая, 44-ый стих: «Он,[дьявол], был человекоубийца, от начала, и не устоял в истине, ибо нет в нем истины»; Или в Откровении, в 12-ой главе, 9-ый стих, и в 20-ой главе, 2-ой стих: «Дракон, древний змей, который есть дьявол и сатана», то есть этот древний змей, первобытный, который подошел к Еве, он был просто сатаной.
Почему, собственно говоря, сатана не называется прямо своим именем, а показан в некотором образе? Причина та же самая, по которой, как мы говорили, ничего не упоминается в первых главах об ангельском мире, о духовном мире, из-за опасности дуализма. Есть доброе начало, творящее мир, и, может быть, существует некоторое автономное, злое начало, которое как бы противодействует божественному творению. В первых главах, как мы уже говорили, подчеркивается основная мысль, что существует только Бог, как Творец этого мира и зависимый от Него сотворенный мир. И никаких других сущностей более не существует. Некоторые святые отцы делают дополнительные предположения, почему именно в виде змея явился сатана, а не в виде какого-то другого животного. Преподобный Ефрем Сирин пишет так: «Не дозволено было сатане послать для сего к Адаму какого-либо Ангела, или Серафима, или Херувима. Не дозволено было также сатане и самому прийти к Адаму в Эдемский сад в образе человеческом, или божественном. Не пришли также к Адаму какие-либо большие или лучшие звери, каковы бегемот и левиафан, чтобы не послужило это сколько-нибудь извинением для преступивших заповедь; дозволено же прийти к ним змию, который, хотя хитер, но безмерно презрен и гнусен». Вот так Сирин объясняет, почему именно змей подошел к жене.
А. П.:
То есть хотя бы внешний вид должен был отвратить женщину от греха, но этого не произошло.
А. С.:
Да, совершеннов верно. Итак, дальше еще один вопрос возникает: почему искушение предложено жене? Опять-таки, тот же Ефрем Сирин предполагает, что от Евы возможно было ожидать бунта не только против Бога, но и против Адама, потому что она была как бы вторичным существом, помощником Адама, дополнением его. Ефрем так пишет: «Ева же поспешила вкуить прежде Адама, потому как хотела стать главою того, от кого должна была принимать повеления, стать по божеству старее того, пред кем моложе была по человечеству». Имеется в виду предложение, дальше о нем будем говорить, что люди станут как боги. Это же отмечено косвенно и у апостола Павла, он пишет в первом послании Тимофею: «Ибо прежде создан Адам, а потом Ева; и не Адам прельщен; но жена, прельстившись, впала в преступление». Кроме того, жена слышала заповедь не непосредственно от Бога, а, вероятно, уже от Адама, поэтому тоже можем предположить, что эта заповедь дошла как бы в несколько ослабленном виде для нее. То есть она не переживала ее так, как переживал бы Адам. Но это один ряд предположений, который говорит о том, что змей обратился к более слабой половине человеческого рода. В общем, это вполне, может быть, логичное предположение, но не согласуется только с самым главным фактом – когда жена дает вкусить Адаму, он вкушает без всякого сомнения, в то время, как мы видим, искушение Евы было достаточно длинным, описано, как и все в этих главах, предельно кратко, но тем не менее, здесь идет большой диалог и мы его будем дальше просматривать, и что говорит Ева, и так далее. То есть как раз искусить Еву было совсем не так просто, а вот Адам искушается автоматически. И вот это заставляет подумать о том, что, может быть, все не совсем так просто, и что змей обратился не к слабейшей стороне, а в каком-то смысле, замыслил сокрушить сильнейшую часть этой пары. Но сильнейшую в каком смысле?
Вот наши обычные, даже обыденные наблюдения за тем, кого больше мы видим в храмах, говорят о том, что женщины, очевидно, несколько более духовно как-то чутки и отзывчивы.
А. П.:
Более восприимчивы к духовному.
А. С.:
Да, более восприимчивы, совершенно верно. Это дает возможность предположить, что дары, которые были не совсем поровну распределены Богом между мужчиной и женщиной, а мы говорили, дополнительным образом, они были распределены в этом отношении неравномерно. То есть таким духовным средоточием, в каком-то смысле, этой пары, наиболее, верно сказано, восприимчивой частью была именно женщина. Адам имел другие, мы уже говорили, преимущества, но это было как раз преимущество женщины. И если мы посмотрим и на само Священное Писание, мы эту мысль увидим чрезвычайно ясно. Посмотрите, кто, например, остался верным Христу в Евангелии, когда все апостолы разбежались? Да, вот эти женщины, которые стояли рядом с крестом. Кто первые пошли на гроб, правда, чтобы помазать Его, и кому первым был явлен Воскресший? Марии Магдалине.
А. П.:
Кто первый сказал «Христос Воскресе»? С начала богословия? Мария Магдалина.
А. С.:
Ей первой явился. Не апостолам, не Петру. Ну и, наконец, Кого мы прославляем как «Честнейшую Херувим и славнейшую бес сравнения Серафим»? Кто является действительно вершиной духовного совершенства всего человечества? Конечно же, Божия Матерь, Мария.
Таким образом, мы видим, что объяснения, почему змей подошел к жене, кроется скорее в этом. То есть он напал, так сказать, на «духовный бастион» этой пары, на женщину, сокрушив которую, сокрушить Адама было уже совершенно нетрудно. Очевидно, из текста дальнейшего мы это увидим, Адам полностью доверял своей жене в духовном плане, а здесь вопрос, конечно, был духовный, нравственный и духовный. Заповедь Божия. Если она ее преступила, Адам преступает ее тоже легко, даже не задумываясь всерьез.
Далее следует уже разговор: «И сказал змей жене…». Что же говорит змей? Вот здесь мы видим, в этих словах змея, всю структуру любого искушения, которое бывает у человека: «Подлинно ли сказал Бог: не ешьте ни от какого дерева в раю?» Первое – действительно ли это слова Божии? То есть нужно посеять сомнение в том, что от Бога это исходит. А может и не от Бога. Подлинно ли Библия – это слово Божие? А, может, это и не слово Божие, а слово человеческое и не более того.
Второе – мы видим, что змей лжет: «Сказал Бог: не ешьте ни от какого дерева в раю», то есть он усиливает как бы запрет, Бог ведь сказал: «От любого дерева будете есть в раю, не ешьте только от одного». Значит, в любом искушении присутствует элемент лжи. Что же отвечает жена змею? «Плоды с дерев мы можем есть», то есть она свидетельствует о том, что Бог все же разрешил, то есть она оправдывает Бога, а вот в этом предложении змея о том, что не ешьте ни от какого дерева, так якобы Бог сказал, уже сеется, как бы определенное недовольство человека Богом из-за того, что Бог как-то ограничивает, очень сильно ограничивает. Но вот Ева, тем не менее, оправдывает Бога, говоря, что можно есть, «Только плодов дерева, которое среди рая, сказал Бог, не ешьте их и не прикасайтесь к ним, чтобы вам не умереть».
Вот не прикасаться Бог ведь не заповедовал. Прикасаться можно, можно срывать, можно кидать, можно в футбол играть, что угодно можно делать, но дерево ядовитое, не ешьте от него. Ева зачем-то усиливает этот запрет. Две возможные причины могут, так сказать, психологические могут быть: во-первых, потому что она чувствует опасность, разговор пошел в опасном направлении, и потому, она старается как бы оградиться предельно от этого. С другой стороны, может быть, в этом проявляется ее некоторое раздражение уже против Бога, ведь ограничения слишком сильные, и она тоже, по-своему, усиливает этот запрет.
Что же отвечает змей? «И сказал змей жене: нет, не умрете». Здесь содержится уже прямая ложь, в которой есть тоже какая-то доля правды, потому что вкушение от дерева, как мы видим, не предполагало смерть такую, как от цианистого калия – съели и тут же умерли. Но от этого вкушения люди становятся смертны. То есть изменяется главное качество жизни, главная перспектива жизни. Бессмертие переходит в смертность принципиальную. «Но знает Бог, что в день, в который вы вкусите их, откроются глаза ваши, и вы будете как боги, знающие добро и зло».
Сатана рисует в воображении Евы Бога как тирана, который обладает всем и который боится, боится за свою власть, боится за то, что Он будет не единственным теперь Богом. Он ограничивает возможности человека, потому что откроются глаза человека, они увидят гораздо больше, чем то, что видят сейчас, они увидят то, что видит Бог, и станут сами равными Богу, знающими добро и зло. Вот мы как раз говорили сегодня, что знать добро и зло – это значит определять что такое добро и зло. То есть сейчас Бог определяет вам, что добро – это то, что Он делает, а зло – это то, что вы делаете вне согласия с Ним. А теперь вы будете определять, точно так же, как Он вам, вы сами будете определять, что такое добро и что такое зло. То есть вы сравняетесь в своем достоинстве с самим Творцом.
«И увидела жена, что дерево хорошо для пищи, и что оно приятно для глаз, и вожделенно, потому что дает знания». Вот эти три пункта очень важны, потому что они потом в Священном Писании будут возникать и по очень принципиальному поводу. Итак, вот три вещи увидела жена: дерево хорошо для пищи, приятно для глаз и вожделенно, потому что дает знание. В связи с этим, конечно, мы должны вспомнить очень важный эпизод из Евангелия, а именно – искушение Христа в пустыне, когда после крещения, принятого от Иоанна, Христос удаляется в пустыню, на эту гору искушений, как по преданию мы знаем, и там к Нему подходит сатана и предлагает Ему три искушения. Какие искушения, можно вспомнить? Первое – Он взалкал, и сатана говорит: сделай камни хлебом. Здесь что мы видим? «Дерево хорошо для пищи». Потом поднял Его на высокую горы и показал все царства мира, которыми Он может овладеть. То есть это приятно для глаз, глаз, которые хотят сделать своим то, что видят. Ну и, наконец, последнее искушение Христа – поднял Его на крыло храма и сказал: бросься вниз, и ангелы подхватят Тебя. Ты обладаешь такими возможностями и такими силами, что Ты можешь ангелами повелевать, то есть гордость.
И здесь мы видим, что соблазняет Еву? Что это дерево делает ее равной Богу. Таким образом, вот эти три искушения, которые были предложены Еве, по сути дела, в точности повторяются и перед Христом. Еще одно место очень важное, тоже в Новом Завете, Послание апостола Иоанна, Первое послание Иоанна, вторая глава: «Не любите мира, ни того, что в мире. Ибо всё, что в мире: похоть плоти, похоть очей и гордость житейская». Опять мы видим перечисление в точности тех же самых: похоть плоти – сделай камни хлебом и дерево приятно, хорошо для пищи; приятно для глаз – похоть очей; и дает знание – гордость житейская.
Таким образом, смысл того, почему этот эпизод возникает в Евангелии, заключается в следующем: первый Адам, быв искушен сатаной, пал; второй Адам, точно так же в самом начале своего пути служения, был искушен сатаной и устоял в истине. То есть Христос является в Евангелии, как новый Адам, призванный, как Адам ветхий, к созданию человечества, но человечества уже нового, не пораженного грехом. От Христа, через таинство Крещения, рождается новое человечество, которое мы и называем, собственно, Церковью.
А. П.:
На этом нам надо остановиться. Время нашей передачи подходит к концу, но в следующих наших передачах мы продолжим говорить об этих драматичных событиях библейских. Программу вел протоиерей Александр Степанов и Анна Павлович. Всего доброго, до свидания!
А. С.:
До свидания!