 (Дню памяти святого благоверного князя Александра Невского, в схиме Алексия, посвящается)
В
одном столичном монастыре была семинария. Семинаристы и насельники жили
дружно, тем боле, что их добрый духовный мир окружал шипящий, жужжащий,
колобродящий мегаполис. Рядом с монастырем стояла академия ФСБ. И вот к
настоятелю монастыря пришел полковник из академии в гости, что
называется, по-соседски. Все посмотрел, везде походил, очень
понравилось. Он и говорит настоятелю монастыря: «А что батюшка, а играют
ли твои отроки в футбол?» Батюшка отвечает: «Отчего ж не играть,
играют».
«- А, давай твои семинаристы против моих курсантов сыграют, так сказать, в дружеском матче?»
«-
Не знаю, у нас забот полон рот, учеба, храм надо восстанавливать, опять
же подсобное хозяйство… Времени мало, господин полковник».
«- Да уважь, батюшка, пусть ребята сразятся, кто кого?»
Батюшка
и согласился. Позвал он своих семинаристов и говорит: «Братия,
православный не может быть троечником, православный может быть только
отличником. Нас позвали играть в футбол курсанты академии ФСБ. Вы должны
выиграть. Если выиграете, то все мороженое и пирожное, какое ни
попросите, – ваше. А если проиграете, то каждый положит по тысяче земных
поклончиков».
Вышли семинаристы против курсантов играть.
Курсанты лениво ходят по полю, а чего им – здоровые бугаи,
спецподготовку проходили. А семинаристы носятся как угорелые, от
поклончиков бегают. Бегали-бегали и четыре-ноль выиграли курсантов.
Приходит
полковник к батюшке расстроенный: «Желаю,- говорит, - матча-реванша».
Батюшка взмолился: «Помилуйте, господин полковник!» А полковник и
слушать не хочет: «Давайте, - говорит, - играть в футбол, а то я
обижаться стану». Снова зовет батюшка своих семинаристов и снова им про
пирожное, да про поклончики земные условия ставит.
Вышли биться
опять курсанты против черных подрясников, и снова победили семинаристы
со счетом пять-один. Умолчал батюшка, что двое из его учеников раньше за
молодежную сборную России по футболу играли, все-таки не могут быть
православные троечниками, - только отличниками.
Только
сдружились крепко после этого футбола семинаристы и курсанты. В разных,
конечно, мирах живут, но по праздникам все вместе – в храме. Вот как-то
на Пасху в храме народу – множество. Семинаристу нужно сделать проход
между прихожанами, чтобы можно было причащать из двух Чаш. Он подходит к
курсанту - здоровенному парню: "Служивый, ты бы помог мне проход среди
прихожан сделать".
- А чего делать-то?
- Нужно раздвинуть прихожан, немного оттеснить их в стороны.
- Так это же бабушки!
- Вот-вот, бабушек и нужно отодвинуть.
- Нет, я бабушек не могу, я могу, если прикажут, замочить кого-нибудь, шею свернуть, руку сломать. А бабушек я не могу.
Закончили
учебу семинаристы, стали монахами, да приходскими батюшками. Закончили
академию курсанты, пошли служить в спецназ, кто в «Альфу», а кто – в
«Вымпел».
Один батюшка из монастыря стал их духовником. Прошло
время, поменялось в «Альфе» начальство, и несколько человек собрались
уходить оттуда служить в другое место. «Поедем, - говорят, - батюшка, на
последнее боевое задание, а потом увольняемся».
А задание это
было такое, что готовится теракт в школе. Стали они тренироваться. Но
неожиданно боевики провели теракт не в предполагаемом месте, а в городе
Беслане.
Когда прибыла туда группа «Альфа», то произошло
непредвиденное. Захватили бойцы второй этаж и только стали готовиться к
оперативным действиям на первом, как вдруг по ним стали стрелять
вооруженные местные жители и милиция. В школе были их дети, и мужчины,
доведенные до истерики, не выдержали, подумав, что боевики пытаются
скрыться.
Под этим шквальным огнем, бойцы спецназа спустились на
первый этаж, раздался взрыв, и они увидели, что единственный выход из
школы простреливается двумя пулеметными точками. Одну они ликвидировали,
а другая палила прямо по выбегающим из школы детям. Тогда, не
сговариваясь, бойцы «Альфы» своими собственными телами организовали
живой щит, сцепившись крепкими натренированными руками в одну стенку. По
ним бил пулемет, а за их спинами из школы выбегали напуганные
ребятишки. После боя рассказывали, что бойцы эти давно уже были мертвы,
но все равно не падали, закрывая собою детей.
Они собою
заслонили от смерти невинных детей, по словам Писания «живот свой
положили за други своя», а выше этой любви не существует.
В этом бою погибли как раз те, кто считал эту боевую командировку последней.
У каждого свой подвиг, один – у монаха, другой - у солдата.
|
