Протоиерей Максим Козлов
12 марта 2010 г.  Источник: Православие и мир 

Откуда взялись утренние или вечерние молитвы? Можно ли вместо них использовать что-то другое? Обязательно ли молиться два раза в день? Можно ли молиться по правилу св.Серафима Саровского? Молиться ли детям молиться по «взрослому» молитвослову? Как готовиться к Причастию? Как понять, что молитва – диалог, а не монолог? О чем молиться своими словами? О молитвенном правиле мы разговариваем с протоиереем Максимом Козловым, настоятелем храма святой мученицы Татианы при МГУ.

 
– Отец Максим, откуда взялось существующее молитвенное правило – утренние и вечерние молитвы?

– В том виде, в каком молитвенное правило печатается сейчас в наших молитвословах, его не знают другие Поместные Церкви, кроме тех славянских Церквей, которые в свое время стали ориентироваться на церковную печать Российской империи и де-факто заимствовали наши богослужебные книги и соответствующие печатные тексты. В греко-говорящих Православных Церквях мы подобного не увидим. Там в качестве утренних и вечерних молитв для мирян рекомендуется такая схема: вечером – сокращение повечерия и некоторых элементов вечерни, а в качестве утренних молитв – неизменяемые части, заимствованные из полунощницы и утрени.

Если мы посмотрим на традицию, зафиксированную по историческим меркам сравнительно недавно – например, откроем «Домострой» протопопа Сильвестра – то мы увидим почти до фантастичности идеальную русскую семью. Задача была дать некий образец для подражания. Такая семья, будучи грамотной по представлению Сильвестра, вычитывает последование вечерни и утрени дома, ставши перед иконами вместе с домочадцами и слугами.

Если мы обратим внимание на монашеское, священническое правило, известное мирянам по подготовке к принятию Святых Христовых Таин, то мы увидим те же три канона, что вычитываются на малом повечерии.

Собрание молитв под числами возникло достаточно поздно. Первый известный нам текст – это «Подорожная книжица» Франциска Скорины, и на сегодня у литургистов нет однозначного мнения, когда и почему такое собрание было сделано. Мое предположение (его нельзя считать окончательным утверждением) таково: эти тексты впервые у нас появились на юго-западной Руси, в волостях, где было очень сильное униатское влияние и контакты с униатами. Скорее всего, имеет место если не прямое заимствование от униатов, то определенного рода заимствование богослужебной и аскетической логики, свойственной на тот момент католической церкви, отчетливо делившей свой состав на две категории: церковь учащих и церковь учащихся. Для мирян предлагались тексты, которые должны были быть отличными от текстов, вычитываемых духовенством, учитывая иной образовательный уровень и внутрицерковный статус мирянина.

Кстати, в некоторых молитвословах ХVIII-XIX столетия мы видим еще рецидив того сознания (сейчас это не перепечатывается, а в дореволюционных книгах можно найти): скажем, молитвы, которые христианин может читать на литургии во время первого антифона; молитвы и чувствования, которые христианин должен прочитать и пережить во время малого входа… Что это как не некий аналог для мирянина тех тайных молитв, которые священник прочитывает во время соответствующих частей литургии, но только отнесенные уже не к священнослужителю, а к мирянину? Я думаю, что плодом того периода истории нашей Церкви и явилось возникновение сегодняшнего молитвенного правила.

Ну а повсеместное распространение в том виде, в каком оно есть сейчас, молитвенное правило получило уже в синодальную эпоху в XVIII-XIX столетии и постепенно утвердилось как общепринятая норма для мирян. Трудно сказать, в какой именно год, в какое десятилетие это случилось. Если мы почитаем поучение о молитве наших авторитетных учителей и отцов XIX столетия, то никаких разборов, рассуждений об утреннем-вечернем правиле ни у святителя Феофана, ни у святителя Филарета, ни у святителя Игнатия мы не найдем.

Так что с одной стороны признавая существующее молитвенное правило вот уже несколько веков употребляемым в пределах Русской Церкви и в этом смысле ставшим отчасти неписаной, отчасти писаной нормой нашей духовно-аскетической и духовно-молитвенной жизни, мы не должны и слишком завышать статус сегодняшних молитвословов и даваемых в них молитвенных текстов как единственной возможной нормы устроения молитвенной жизни.

– Можно ли изменять молитвенное правило? Сейчас установился такой подход среди мирян: можно дополнять, но нельзя заменять и сокращать. Что вы думаете на этот счет?

– В том виде, в каком они есть, утренние и вечерние молитвы находятся в некотором несоответствии принципу построения православного богослужения, в котором соединяются, как все мы хорошо знаем, изменяемая и неизменяемая часть. При этом среди изменяемых частей есть повторяемые – ежедневно, еженедельно, раз в год – круги богослужения: суточный, седмичный и годичный. Этот принцип соединения твердого неизменного костяка, скелета, на который все наращивается, и варьируемых, изменяемых частей очень мудро устроен и соответствует самому принципу человеческой психологии: ей, с одной стороны, необходима норма, устав, а с другой – вариативность, чтобы устав не превратился в формальное вычитывание, повторение текстов, не вызывающих уже никакого внутреннего отклика. И тут как раз есть проблемы с молитвенным правилом, где одни и те же тексты утром и вечером.

При подготовке к Причастию у мирян имеют место три одних и тех же канона. Даже в священническом приготовлении каноны различны по седмицам. Если открыть служебник, то там сказано, что в каждый день недели вычитываются свои каноны. А у мирян правило неизменно. И что, всю жизнь читать только его? Понятно, что будут возникать определенного рода проблемы.

Святитель Феофан дает совет, которому в свое время я очень порадовался. Я сам и другие известные мне люди нашли для себя в этом совете много духовной пользы. Он советует при чтении молитвенного правила для борьбы с холодностью и сухостью сколько-то раз в неделю, заметив стандартный хронологический промежуток, уходящий на чтение обычного правила, попытаться в те же пятнадцать-двадцать минут, полчаса не ставить себе задачу непременно все прочитать, но многократно возвращаясь к тому месту, с которого мы отвлеклись или ушли мыслью в сторону, добиваться предельного сосредоточения на словах и смысле молитвы. Хоть бы в те же двадцать минут мы прочитали только начальные молитвы, но зато учились бы делать это по-настоящему. При этом святитель не говорит, что вообще нужно перейти на такой подход. А говорит, что нужно соединять: в какие-то дни целиком читать правило, а в какие-то – таким образом молиться.

 
 
Если взять за основу церковно-богослужебный принцип построения молитвенной жизни, разумно было бы или соединять, или частично заменять те или иные составляющие утреннего и вечернего правила на, предположим, каноны, которые есть в каноннике – там их явно больше, чем в молитвослове. Есть совершенно дивные, удивительные, прекрасные, восходящие в значительной части к преподобному Иоанну Дамаскину молитвословия Октоиха. Готовясь к Причастию в воскресный день, почему бы не прочитать тот Богородичный канон или тот воскресный канон к Кресту Христову или Воскресения, которое есть в Октоихе? Или взять, скажем, канон Ангелу Хранителю соответствующего гласа из Октоиха, чем один и тот же, который предлагается на протяжении многих лет читать человеку.

Для многих из нас в день принятия святых Христовых Таин, особенно для мирян, независимо от частоты причащения, душа, а не леность пододвигает человека скорее искать благодарение Богу в тот день, чем вновь повторить вечером слова, что «согреших, беззаконновах» и так далее. Когда все в нас еще полно благодарности Богу за принятие Святых Христовых Таин, ну что бы, к примеру, не взять то или иное акафистное пение или, скажем, акафист Иисусу Сладчайшему, или какое-то другое молитвословие и не сделать его центром своего молитвенного правила на этот день?

Вообще-то к молитве, скажу такое страшное словосочетание, нужно относиться творчески. Нельзя ее засушивать до уровня формально исполняемой схемы: иметь, с одной стороны, тяготу от того, что эту схему приходится день за днем, год за годом исполнять, а с другой стороны – какое-то периодическое внутреннее удовлетворение от того, что я должное исполняю, и чего вы там на небе от меня еще хотите, я же и так сделал, не без труда, то, что полагается. Молитву нельзя превращать в вычитывание и исполнение только обязанности, и считать – вот у меня нет дара молитвы, я человек маленький, святые отцы, аскеты, мистики молились, ну а мы уж так побредем по молитвослову – и спроса-то никакого нет.

– Кто должен решать, какое молитвенное правило должно быть – это сам человек должен решать или все-таки надо идти к духовнику, к священнику?

– Если у христианина есть духовник, с которым он определяет константы своего внутреннего духовного строя, то абсурдно было бы обойтись в данном случае без него, и самому, только своей головой решить, что делать. Мы изначально предполагаем, что духовник – это человек как минимум не менее опытный в духовной жизни, чем тот, кто к нему обращается, а в большинстве случаев несколько более опытный. И вообще – одна голова хорошо, а две лучше. Со стороны виднее то, что человек, даже разумный во многих отношениях, может не заметить. Поэтому благоразумно при определении чего-то, что мы стремимся сделать постоянным, посоветоваться с духовником.

Но на всякое движение души не насоветуешься. И если сегодня захотелось открыть Псалтырь – не в плане регулярного чтения, а просто открыть и добавить к своему обычному молитвенному деланию псалмы царя Давида – не звонить же батюшке? Другое дело, если хочешь начать читать кафизмы вместе с молитвенным правилом. Тогда нужно посоветоваться и брать на это благословение, а священник, исходя из того, готов ли ты, поможет тебе советом. Ну а на просто естественные движения души – тут уж как-то самому нужно решать.

– А если захотелось почитать Псалтырь, но не хочется читать начальные молитвы, которые идут перед этим? Можно ли их опускать?

– Я думаю, что как раз начальные молитвы лучше не опускать без нужды, потому что в них есть может быть самый концентрированный опыт Церкви – «Царю Небесный», «Пресвятая Троице», кто научил нас молитве «Отче наш» мы и так знаем, «Достойно есть» или «Богородице Дево радуйся» – их так немного, и они настолько очевидно избраны молитвенным опытом Церкви. Устав нам и так иной раз предлагает от них воздержаться. «Царю Небесный» – мы ждем 50 дней до праздника Пятидесятницы, на Светлой Седмице у нас вообще особенное молитвенное правило. Не понимаю логики этого отказа.

– Почему молиться надо именно два раза в день – утром и вечером? Одна наша читательница пишет: когда я занимаюсь с детьми, готовлю или убираюсь, мне так легко молиться, но как только я встаю перед иконами – все, как отрубает.

– Тут возникает сразу несколько тем. Никто не призывает нас ограничиться только утренним или вечерним правилом. Апостол Павел прямо говорит – непрестанно молитесь. Задача доброго устроения молитвенной жизни подразумевает, что христианин стремится в течение дня о Боге не забывать, в том числе и не забывать молитвенно. В нашей жизни есть много ситуаций, когда молитву можно в себе развивать отчетливым образом. Но с нежеланием встать и помолиться именно тогда, когда это предполагается долгом, нужно бороться, потому что, как мы знаем, враг рода человеческого там особенно противится, когда нет нашего самохотения. То легко делается, что делается, когда я хочу. Но то становится подвигом, что я должен делать вне зависимости от того, хочу или не хочу. Поэтому я бы советовал не отказываться от усилий поставлять себя на утренние и вечерние молитвы. Размер ее – другое дело, особенно у матери с детьми. Но она должна быть, как некая постоянная величина молитвенного устроения.

В отношении же молитв в течение дня: мешаешь кашку, молодая мама, – ну напевай про себя молитву, или если как-то больше можешь сосредоточиться – молитву Иисусову про себя читай.

Сейчас для большинства из нас есть великолепная школа молитвы – это дорога. Каждый из нас ездит на учебу, на работу в общественном транспорте, в автомобиле во всем нам известных московских пробках. Молись! Не трать время впустую, не включай ненужное радио. Не узнаешь новости – переживешь без них несколько дней. Не думай, что в метро ты так устал, что тебе хочется забыться и заснуть. Ну хорошо, не можешь читать по молитвослову в метро – читай «Господи, помилуй» про себя. И это будет школой молитвы.

– А если за рулем едешь и диск ставишь с молитвами?

– Я когда-то относился к этому очень жестко, думал – ну что эти диски, халтура какая-то, а потом на опыте разных священнослужителей и мирян увидел, что это может быть подспорьем в молитвенном правиле.

Единственное, что я бы сказал – не нужно всю молитвенную жизнь сводить к дисковому прослушиванию. Абсурдно было бы, придя вечером домой и становясь на вечернее правило, вместо самого себя включить диск, и какой-нибудь благоговейный лаврский хор и опытный иеродиакон привычным гласом начнет тебя убаюкивать. Все в меру должно быть.

– Как вы относитесь к правилу Серафима Саровского?

– Как можно относиться к правилу, которое дал великий святой? Как к правилу, которое дал великий святой. Я просто хочу напомнить, при каких обстоятельствах он его дал: он дал его тем инокиням и послушницам, которые находились на тяжелых труднических послушаниях по 14-16 часов в сутки. Дал им для того, чтобы они начинали и кончали им день, не имея возможности для исполнения регулярных монашеских правил, и напоминал о том, что соединять это правило нужно с внутренним молитвенным деланием во время тех трудов, которые они несут в течение дня.

Конечно, если человек в горячем цеху или в не менее утомительном офисном труде приезжает домой таким, что съесть ужин, сделанный любимой женой на скорую руку и прочитать молитвы – это все, на что у него силы остаются, пусть читает правило преподобного Серафима. Но если у тебя остались силы не спеша посидеть за столом, сделать несколько не самых необходимых звонков по телефону, посмотреть фильм или новости по телевизору, почитать френдленту в Интернете, а потом – ах, завтра же вставать на работу и остается время только несколько минут – то тут, пожалуй, не самым правильным путем будет ограничить себя Серафимовым правилом.

– Отец Максим, если во время молитвы своими словами возникают какие-то удачные слова, которые хочется записать и по ним потом молиться, можно ли так сделать?

– Запиши и молись, конечно! Молитвы, которые мы читаем в молитвослове, созданные великими святыи, так и родились. Они этими словами как своими молились. И кто-то, они или их ученики, когда-то записали эти слова, и они потом из личного опыта стали опытом Церкви.

Мы по большей части не можем претендовать на то, что наши удачи получат широкое церковное распространение, но, скажем, недавно возникшая, ставшая дорогой для многих православных христиан, молитва Оптинских старцев, молитва святителя Филарета, некоторые из молитв святого Иоанна Кронштадского – именно так и появились. Не нужно этого бояться.

– Многие родители говорят о том, что детям и подросткам некоторые из вечерних молитв совершенно непонятны и не близки. Как вы считаете, могла бы мать сама составить своим детям какое-то молитвенное правило?

– Это было бы очень разумно. Во-первых, потому что в иных случаях речь идет о грехах, которых дети не знают, и чем они позднее их узнают, тем лучше. Во-вторых, это молитвы в значительной мере соотносимы с опытом человека, уже прошедшего изрядный путь жизни, имеющего какие-то понятия о духовной жизни, о собственной немощи и о неудачах, которые в духовной жизни у нас бывают.

Главное, что мы должны стремиться воспитать в детях – это желание молиться и радостное отношение к молитве, а не как к чему-то такому, что необходимо делать из-под палки, как тягостный долг, от которого отвертеться нельзя. Главным в этом словосочетании будет слово «тягостный». К детскому правилу нужно относиться очень и очень деликатно. И пусть лучше дети молятся меньше, но с охотой. Из маленького ростка может со временем вырасти большое дерево. Но если мы засушим его до состояния скелета, то даже если это будет нечто большое, жизни в нем не будет. И потом придется с трудом все создавать заново.

– Батюшка, а если во время чтения последования ко Причастию первые десять минут читаешь и действительно чувствуешь, что молишься, а потом чисто чтение идет?

– Во-первых, нужно заметить, регулярно ли это с нами происходит. И если к этому есть некоторая тенденция, то благоразумно будет постараться правило к Причащению распределить на несколько дней. Действительно, многим трудно сосредоточенно прочитать сначала три канона , потом канон к Причастию, потом правило к Причастию, где-то еще поместить вечерние или утренние молитвы – это, как правило, больше регулярной нормы человека. Ну что бы те же три канона не распределить по двум-трем дням, которые следуют перед Причастием? Это поможет нам путь говения, приготовления пройти более сознательно.

То же самое: канон к Причастию прочитать вечером, молитвы перед причащением – утром. Дробить на большее количество частей – в этом нет ничего страшного.

– А если человек причащается каждую неделю, то как, по-вашему, нужно готовиться?

– Я надеюсь, что вопрос о мере приготовления к Причастию станет одной из тем соответствующей комиссии межсоборного присутствия. Многие из священнослужителей и мирян осознают, что невозможно перенести механически те нормы, которые сложились в XVIII-XIX столетии при весьма редком причащении мирян – раз в год или в четыре многодневных поста, или чуть чаще – редко кто из мирян, в том числе весьма благочестивых, причащался тогда чаще. Не хочу сказать, что это непременно было плохо, но такова была тогдашняя практика духовной и таинственной жизни мирян.

Уже в советское время сложилась практика, при которой значительная часть наших мирян стала причащаться часто или весьма часто, до еженедельного причастия включительно. Понятно, что, если человек причащается еженедельно, неделю ему говеть невозможно, его жизнь будет целиком постом. Никоим образом не предлагая это в качестве нормы для всех, исходя из советов опытных священников, которых я знал в своей жизни, и из какой-то оценки пользы для людей на приходах, в которых пришлось служить, мне представляется, что если человек в воскресенье причащается, то пятница и суббота будут достаточными днями говения для приобщающегося Святых Христовых Таин. Есть канонические проблемы с субботой, но все же странно было бы отменять пост накануне воскресного причащения. Хорошо бы не пропустить вечернее богослужение накануне в субботу вечером, если жизненные обстоятельства сколько-нибудь это позволяют.

Скажем, для матери с детьми это, наверное, не всегда реально. Возможно, необходимости так часто причащаться нет, но есть стремление, а присутствовать на вечернем богослужении не получается. Или для человека, который много работает, отца многодетного семейства. Часто бывает, что такой человек не может отменить работу в субботу, но душа его просит Причастия. Я думаю, он имеет право прийти причаститься и без вечернего богослужения. Но все же если он предпочел в субботний вечер в кино сходить или еще куда-нибудь – то он предпочел досуг. Все же посещение кино, театра или даже концерта – не думаю, что могут быть путем приготовления к принятию Святых Христовых Таин.

Уж точно никто не должен никак отменять канон и молитвы перед Святым Причастием. А вот иные – то, что мы говорили о трех канонах и прочем – наверное, могут по совету с духовником каким-то образом распределяться по дням, заменяться иным усугублением молитвословий.

Главная задача молитвенного правила к Причащению – чтобы у человека хотя бы маленький, но был отрезок жизненного пути, в котором главным его ориентиром было бы приготовление к принятию Евхаристии. Каков в его конкретных жизненных обстоятельствах будет этот отрезок – на сегодня определяется скорее индивидуально самим человеком вместе с духовником. Какие-то более отчетливые ориентиры, я надеюсь, соборный разум Церкви даст в результате трудов Межсоборного присутствия.

– Вопрос от нашего читателя: «Христос говорил не уподобляться язычникам в многословии молитвы, а у нас все-таки молитвы достаточно длинные».

– Господь говорил это, прежде всего, для того, чтобы мы не молились многословно напоказ. Господь в этом фарисеев в значительной мере обличал.

При множестве слов, которые мы видим в наших молитвословиях, эти молитвы имеют три главных цели – покаяние, благодарность и хвалу Богу. И если мы на этом будем себя сосредотачивать, то это будет благая цель молитвы.

Много же слов часто нужно по одной простой причине: чтобы мы из девяноста – девяноста пяти процентов, которые для нас окажутся рудой, пять процентов алмазов для души все же обрели. Редко кто из нас умеет так подойти к молитве, чтобы зная, что она будет продолжаться три минуты, эти три минуты отсекши все житейские попечения сосредоточиться и войти во внутренние сердца своего. Нужен некоторый разгон, если хотите. И тогда в течение этого сколько-то протяженного молитвословия будет несколько вершин сосредоточения, какого-то движения души и сердца. Но если не будет этого пути, то не будет и вершин.

– Когда обсуждается творческое отношение к молитвенному правилу, большинство людей относится к этому болезненно. Это касается и поста, и много чего другого в церковной жизни. Как вы считаете, почему это происходит?

– Есть некоторая тенденция, наша русская, являющаяся оборотной стороной другой положительной тенденции – это тенденция к обрядоверию. Известно, что, по словам святителя Григория Богослова, у греков при общем богословско-созерцательном направлении склада души народа оборотной стороной этого было пустословие о высоком. Известна фраза святителя, что нельзя на рынок прийти рыбу купить, чтобы не услышать рассуждения о двух природах и о соотношении ипостасей. У нас у русских такой склонности к богословию до возникновения эпохи интернета никогда не было. Но была склонность скорее к священному, сакральному, возвышенному, воцерковленному бытию, ну и быту одновременно, в котором бы все соединялось в Церкви, все было бы церковно. Тот же Домострой в этом смысле очень показательная книга.

Но оборотной стороной является сакрализация до крайности обряда и всего, что связано с буквой. Покойный профессор Московского Университета Андрей Чеславович Козаржевский любил говорить на своих лекциях еще в советское время, что если в Церкви священник вдруг скажет не «Отче наш» а «наш Отче», то его посчитают еретиком. Это правда так, для многих это может оказаться каким-то вызовом. Другое дело, с чего бы священник так говорил, но даже на уровне какой-то оговорки – посчитают, что это очень и очень странная и опасная тенденция. Так что я бы это связал с общим строением нашего русского менталитета.

С другой стороны, здесь некое понимание того, что не нужно колебать того, что прочно стоит (цитирую святителя Филарета), чтобы перестроение не обратить в разрушение. Человек, ищущий доброго устроения своей молитвенной жизни, всегда должен стремиться к предельной честности пред Богом и понимать, что он заботится о молитве, а не о ее сокращении. О ее наполнении, а не о том, чтобы себя пожалеть, не творчески что-то искать, а просто меньше молиться. В этом случае надо честно себе сказать: да, моя мера не та, которую я себе представлял, а вот эта – совсем маленькая. А не то, что «я нашел это путем творческого молитвенного поиска».

– Как можно почувствовать, что молитва – не монолог, а диалог? Можно тут на какие-то свои ощущения ориентироваться?

– Святые отцы учат нас не доверяться эмоциям на молитве. Эмоции – не самые надежный критерий. Вспомним хотя бы евангельскую притчу о мытаре и фарисее: довольным своей молитвой, правильным ощущением своего внутреннего устроения ушел не тот, кто был более оправдан Богом, как нам Христос-Спаситель говорит.

Молитва узнается по плодам. Как покаяние узнается по результатам – по тому, что с человеком происходит. Не по тому, что я сегодня пережил эмоционально. Хотя каждому из нас дороги слезы на молитве и теплота души, но нельзя молиться так, чтобы вызвать в себе слезы или искусственным образом разогреть теплоту души. Ее нужно благодарно принимать, когда Господь ее дает как дар, но не чувства, а наши отношения с Богом должны быть целью молитвы.

– А если во время молитв чувствуешь усталость?

– Амвросий Оптинский говорит, что лучше сидя подумать о молитве, чем стоя о ногах. Но опять же – только честно. Если усталость наступает после тридцатой секунды молитвы, если значительно лучше у нас получается молиться сидя в кресле или лежа на подушке, то это уже не усталость, а внутреннее лукавство. Если у человека пяточный нерв защемлен – ну так пусть сидит, бедный. Мама беременная – ну что ее мурыжить с ребенком, на 6-7 месяце? Пусть полулежит, как может.

Но нужно помнить: человек – существо душевно-телесное, психофизическое, и само по себе положение, устроение тела во время молитвы имеет значение. Я не буду говорить о высоких вещах, о которых никто из нас понятия не имеет – о том, как сосредоточить внимание в верхней части сердца, например. Я даже не знаю, где верхняя часть сердца находится и как там сосредоточить внимание. Но то, что почесывание в ухе или ковыряние в носу отражается на том, как мы молимся – это, я думаю, понимают даже не такие возвышенные мистики.

– Как быть с молитвами для новоначальных? Есть специальные молитвословы для них, но там не более понятные молитвы, чем в обычных.

– Мне кажется, новоначальных нужно, прежде всего, вот чему научить – чтобы для них молитвы стали понятны. И здесь хорошую роль могут выполнять молитвословы а) толковые и б) с параллельным переводом на русский язык. В идеале, чтобы это сочеталось: чтобы это был и перевод на русский язык, и какое-то толкование.

Скажем, до революции выходила серия по двунадесятым праздникам Н.А.Скабаланович, где был весь славянский текст службы праздника, параллельный перевод на русский язык и пояснение смысла того, что иногда недостаточно перевести. Я думаю, что если людям сделать текст молитвы понятным, то это снимет многие затруднения. А уж размер молитвенного правила – это дело такое, которое скорее индивидуально должно определяться.

– Можно человеку, только-только заинтересовавшемуся церковной жизнью, посоветовать молитву Оптинских старцев, например, в качестве молитвенного правила?

– Да, чаще всего новоначальных нужно скорее ограничивать от передозировки. Мой опыт говорит скорее о другом: новоначальные в неофитском рвении стремятся взять больше, чем они могут. Им скорее нужно сказать: «Читай вот это и все, миленький, потом когда-нибудь будешь больше молиться. Не нужно трех кафизм читать».

– Вопрос от нашего читателя: у него сложные отношения с отцом, они никогда не общались особенно близко. После воцерковления он почувствовал, что он не может разговаривать с Богом как с Отцом с большой буквы.

– Это какой-то специфический духовный комплекс, я бы сказал. Трудно говорить в отношении человека, которого я не знаю, тем более выносить какие-то суждения, которые могут критически говорить о его внутреннем устроении, но пусть он задаст себе вопрос: не происходит ли у него определенного рода абсолютизация личного опыта на масштаб Вселенной? То есть, не получается ли так, что если я в пределах моего бугорка и кочки имел некий отрицательный опыт, то не могу себя никак научить смотреть в иной перспективе, кроме как с этой кочки и с этого бугорка?

По этой логике, дети, которых мать бросила, не могут или не должны научиться любить Пресвятую Богородицу… Мне кажется, здесь неготовность принять тот тяжелый, но зачем-то Богом попущенный этому человеку опыт, а не только неудачные отношения с собственным отцом. Но повторю: я так рассуждаю по трем строкам этого вопроса, проблема может быть значительно более глубокой, нужно больше человека знать, чтобы сказать.

– Батюшка, о чем молиться своими словами? Иногда говорят: не проси смирения, потому что тебе такие скорби пошлет Бог, что ты сама не рада будешь.

– Молиться нужно о едином на потребу. Почему, собственно, не просить смирения? Как будто нас в небесной канцелярии подслушивают, и если мы что-то такое скажем, то нам сразу: ах ты попросил, вот тебе палкой по голове, держи. Но если мы верим в Промысел Божий, а не в какое-то небесное КГБ, отслеживающее неправильные слова, то бояться просить правильного мы не должны.

Другое дело, что в иных случаях нужно сознавать цену молитве. Скажем, мать, просящая об избавлении от страсти наркомании своего сына, должна понимать, что это менее всего вероятно произойдет так, что завтра он проснется аки агнец, забывший о своих пристрастиях, трудолюбивый, воздержанный и любящий своих ближних. Скорее всего, прося об избавлении сына, она просит ему скорбей, болезней, тех или иных очень непростых жизненных обстоятельств, с которыми сын может столкнуться – может быть, армии, тюрьмы.

Цену молитвы нужно осознавать, но молиться, тем не менее, нужно о правильном и не бояться Бога. Мы верим в Отца нашего Небесного, Который Сына своего Единородного послал, чтобы верующие в Него не погибли, а не чтобы их всех приструнить каким-то правильным образом.

– А в чем вообще смысл просящей молитвы, если Господь и так знает, что нам нужно?

– Бог знает, но ждет от нас благого произволения. «Бог спасает нас не без нас», – эти дивные слова преподобного Петра Афонского в полной мере относятся и к молитве. А мы спасаемся не как кубики, которые переставляются с места на место, а как живые личности, как ипостаси, вступающие в отношения любви с Тем, Кто нас спасает. И эти отношения подразумевают наличие свободной воли и нравственного выбора от человека.

Беседовала Мария Абушкина