Иеросхимонах Сампсон в последние годы жил в Москве и похоронен на московском кладбище. Перед поездкой в Москву я думала о том, что, даст Бог, и я попаду к батюшке. И вот уже в Москве с моей близкой знакомой Марией мы едем на улицу Ивана Бабушкина, в квартиру, где жил иеросхимонах Сампсон в три последние года своей жизни. Обычная московская пятиэтажка, квартира на первом этаже. Дверь нам открывает Татиана Викторовна Молчанова, духовное чадо и келейница старца. Именно она готовит рукописи для книг о старце иеросхимонахе Сампсоне. В длинной цветастой юбке, в цветном хлопчатобумажном платке, худенькая, легкая, стремительная, словно не имеющая возраста, она ведет нас в комнату - келью старца Сампсона. Молитвенный угол с многими иконами, икона на столе, покрытом белой скатертью, вся комната завешана и уставлена большими фотографиями батюшки, он словно нас встречает. Здесь он отошел ко Господу. Разговаривать не хочется, втроем вместе молимся. А уже потом завязалась беседа.
...В свое время для высшего петербургского общества стал шоком уход юного графа Сиверса (из графского рода, происходящего из Дании), в монахи. Его отец – высокопоставленный военный - был личным советником и другом Императора Николая II. Дед – профессор Академии художеств. Прапрадед был министром иностранных дел при Екатерине II. Мать была первой красавицей Лондона, окончила консерваторию, в Петербурге давала уроки Шаляпину. Одна знакомая писала о ней: «У Анны Васильевны есть сын-красавец, предмет ее глубокой скорби и постоянных тревог, так как, несмотря на свои блестящие способности и красоту, он неожиданно ушел в монахи». Православие он открыл для себя милостию Божией в 12 лет. 1917 и 1918 год батюшка провел в обители Саввы Крыпецкого. Там его арестовала бригада латышей, по внешнему виду заподозрили, что он из дворянского рода, и повели на расстрел. Монахи вытащили батюшку из груды мертвецов, переодели в красноармейскую шинель и повезли в Питер к матери. Старчество у батюшки проявилось в Александро-Невской Лавре, ему не было и 25-ти лет, когда он начал духовничество. Он окормлял очень многих глубоких, истинных христиан... В 1928 году Лавру закрыли, а монахов отправили на Соловки. В 34-м году батюшку освободили, а в 36-м вновь арестовали, чтобы покончить с ним навсегда. Но после 44-дневной голодовки, которую он объявил, обвинение было с него снято, ему разрешили работать главврачом в тюрьме. В 44-м году он бежал и прошел 11 тысяч километров из Сибири только благодаря Иисусовой молитве и «Всемилостивой» (эту молитву ко Пресвятой Богородице ему перед самым арестом в видении сообщил Преподобный Серафим Саровский). Потом было служение в Мордовии, Волгограде, на проповеди к батюшке приходили тысячи людей, его называли «огненный проповедник». Потом новые гонения, Псково-Печерская обитель. И везде у батюшки появлялось много духовных чад, Последние годы он прожил в Москве за штатом, непрестанно окормляя своих духовных чад. В поминальном синодике батюшки – перечень всех Митрополитов и Патриархов всероссийских, начиная от 988 года (времени Крещения Руси), Царей (всего 109) и самых разных людей.

- Татиана Викторовна, как вы собираете материал для книг о батюшке?
- Духовные чада батюшки приносят свои воспоминания на его могилку, там постоянно дежурят наши знакомые. Получаем много писем о нем, так собрали большой двухтомник, книги «Твой авва и духовник И.С.», «Дневник», «Воспоминания», скоро выходят «Чудеса». Соберем новый материал - и выпускаем книги.
- Как давно вы знаете батюшку?
- Мы его знаем с 50-х годов, с Мордовии. Мы сами питерцы, были эвакуированы в Мордовию в Великую Отечественную войну, и с тех пор его знаем, вся наша семья (у нас четыре сестры и один брат-священник). Когда батюшка попал в Псково-Печерскую обитель, он благословил нашу семью переехать туда. Многие его чада тоже переезжали в Печоры, он там пять лет жил, и они рядом с ним. А потом Святейший Патриарх Алексий I предложил ему уйти за штат, чтобы больше не было на него гонений со стороны властей, потому что гонения были на него очень большие. Те времена хрущевские были тяжелые, церкви начали вновь закрывать. Проповеди у батюшки были очень сильные. Кто слышал его слова, уже от Церкви не отходил. У него настолько сильный дух, что человек как бы впитывал его слова и для него становилось законом то, что батюшка говорил. Батюшка пошел за штат, вызвал в Москву своих основных духовных чад, и семнадцать последних лет он жил в Москве. И всегда у него был народ, это замечали соседи, и он переезжал с квартиры на квартиру. Тогда Москва была маленькая. 12 лет отдыхал летом в Малаховке на даче. Его духовные чада, которые приехали с Украины, сказали: «Что ж вы все время переезжаете, мы вам купим дом». И купили ему дом на ближайшей станции от Москвы. Но он и полгода там не прожил, дом сгорел, и он переехал к нам. Сказал: «Монах частную собственность не должен иметь».
- Расскажите о его последних годах: как он молился, как с вами общался.
- Как он молился, мы не видели. Мы спали, а он молился. Видели только, как он принимал людей: каждый день к нему очередь была. Его любовь к людям безмерна. Но, конечно, когда шла к нему на исповедь, дрожь забирала, грань между тобой и ним была очень большая. У него дух очень сильный. То, что не можешь ты сказать, он досказывал. Этот его дух настолько отрезвлял. Батюшка очень чувствовал человека, и после его исповеди такая легкость была, тебя ничего не тяготило, и целую неделю ты находился в ореоле того, что он тебе говорил. Исповедывались мы ему еженедельно, приходили с записанными грехами. И потом уже осторожно относились к тем ошибкам, которые делаешь в течение дня. Писали ему почти каждый день, ответы получали. Эти вопросы и ответы мы потом выписывали в общую тетрадь, чтобы оставалось на всю жизнь. В правило обязательно входило чтение духовных книг с выписками. После прочтенного предлагалось прочитать то, что мы выписали. Эти выписки помогали как бы вновь прочитать книгу. Он учил, чтобы всегда в нас сохранялась память смертная. После исповеди часто говорил: «А что бы тебе помешало пройти мытарства в случае внезапной смерти?» Его учение отпечаталось в нас навсегда. Он очень смотрел, чтобы язык был целомудренным. Не только какого-нибудь скверного, а и нецеломудренного слова чтобы мы не произносили. Он говорил: «У нас община древнехристианская», приучал нас к любви, жертвенности. Батюшка определил многих своих духовных чад в монастыри, многие сейчас игумении, иеромонахи, протоиереи. У его учеников тоже много духовных чад, мы общаемся с ними. А вот послушайте, как рассказывает о батюшке человек, который встречался с ним только раз в жизни.

И матушка Татиана поставила нам видиокассету, где о встрече с батюшкой рассказывает женщина по имени Лариса:
«Один мой знакомый привел меня к батюшке примерно за три месяца до его блаженной кончины. Мы пришли, и когда я ждала батюшку у входа в коридоре, он вышел и поразил меня своим видом: высокий рост, стройность и исходящая от него благодать, духовная радость. Мне стало как-то и страшно, и одновременно очень радостно. Он сказал мне: «Чем я могу вам служить?» После этих слов я вообще вся растаяла, потому что кто я есть и кто он – и такой человек хочет мне послужить. Затем мы прошли в комнату, он усадил меня рядом с собой и началась исповедь. Он мне начал рассказывать всю мою жизнь и называл мои грехи, помогал мне исповедаться, потому что я исповедаться не умела и до сих пор не умею, конечно, как нужно, а тогда тем более. Он мне помогал, вытаскивал из меня очень тяжелые грехи, которые я без его помощи, без помощи Божией назвать бы не смогла. Я ему очень благодарна и Бога благодарю за то, что Он мне послал такого необыкновенного старца в начале моего духовного пути. Исповедь длилась довольно долго, как мне показалось, часа два. Его присутствие я до сих пор ощущаю, как будто это было только сегодня или вчера. Вначале, когда я вошла, у меня был такой трепет, страх. Затем мне стало хорошо, легко, я все время ощущала его любовь, и любовь Божию ко мне, недостойной. Он дал мне советы, которые мне очень помогли в жизни. Велел мне записывать свои грехи ежедневно. Он мне сказал, что я к нему еще приду. И когда я вышла от него, у меня была такая легкость, такая радость, какие я никогда в жизни не испытывала. Я никак не могла отойти от его дома, долгое время ходила около дома, боясь, что если я отойду, то не будет такой радости, все исчезнет. Прошло несколько месяцев, нам позвонили и сказали, что батюшка умер. Меня не было в Москве, но я успела, приехала и присутствовала на его отпевании и погребении. Потом поехали домой его поминать. Он сказал: «Придешь ко мне еще», - я и пришла к нему попрощаться».
В комнату батюшки зашла сестра Татианы Викторовны Вера Викторовна Молчанова, которая тоже живет в этой квартире. Познакомившись, мы начали расспрашивать и ее о том, какие наставления батюшки она особенно запомнила.
- Однажды он мне сказал: «Если ты когда–нибудь будешь иметь какие-то поношения, ущемления твоей чести, то знай, что это бывает с людьми, которые говорили плохое про родителей». Мы были еще молодые, шла борьба за нас от всяких проявлений лукавства, неточностей. Приучал нас к правде. Говорил, что если в какой-то день ты не молился, чтобы Господь тебя сподобил христианской кончины, - считай, что день потерян. Когда сильные нападения вражьи бывают или ссора произойдет, советовал убегать от этого обстоятельства, не давать волю своим чувствам. Если помыслы осаждают, наперекор кричи: «Господи, помилуй! Господи, помилуй!», - чтобы эти помыслы мы не принимали. Борьба шла с помыслами. Все время нам объяснял, что как есть гигиена и чистота комнаты, так и должна быть чистота души, чистота помыслов, желаний. Чистота души дает радость и ликование. Кроме чистоты, ничто не даст ликование. Он говорил: посмотри, какие старушки бывают простые, непосредственные, открытые, они никогда чужого не возьмут. Эти задатки детской души должен человек сохранить.

- Как батюшка переехал к вам?
- Он к нам прибыл уже больным. У него дом сгорел, там была авария с газом, он чудом остался жив. Это случилось в 3 часа ночи, а у него ночевал священник из Риги, и он его вывел. Батюшка сказал: «Поехали к Молчановым, переночуем». А приехали сюда, он почувствовал, что у него очень плохо со здоровьем. И сказал, что, видимо, Господь его спас таким образом. Так получилось, что там почему-то никто не замечал, что у него очень плохое здоровье. Мы эту комнату отдали в его распоряжение. Он принимал народ, уже боли, конечно, испытывал, но все равно у него день очень насыщенный был, человек по двадцать он принимал. Сейчас к старости начинаешь особенно удивляться тому, что никто не ощущал его возраст. Он всегда был веселый, очень подвижный, с юмором. Он говорил, что себя надо «жать и зажимать», и сам делал это очень искусно. Когда встал вопрос, что ему надо больницу покинуть, вдруг он заявляет, что никуда не поедет: «Я не могу быть людям в обузу». Было много уговоров, что он никому не в обузу. Он до последнего дня принимал народ, нас всех несколько раз ночью собирал, говорил, как нам дальше жить. Он скончался от отека легких в полном сознании. Он боялся лишь милиции, потому что знал, что он умрет от удушья, думал, что на него нападут и его лишат жизни. Перед смертью здесь оказался священник по имени Александр, он его причастил, батюшка попросил свой постригальный крест и зажженную свечу. Священник тут же стал читать после Благодарственных молитв Канон молебный при разлучении души от тела, и буквально на третьей песне батюшка сделал три глубоких вздоха – и успокоился. Ни одной судороги, ни клокотания в горле – только три вздоха. Это было 24 августа 1979 года, примерно в 16.30.
На отпевании в храме Николы в Кузнецах было полно народу, много было протоиереев, семинаристов.
Первое время он часто снился, оповестил, что у него мощи: «Не бойся туда идти, посмотри, как я усох». А сейчас часто бывает сильное благоухание на его могиле.
В Мордовии две женщины – его духовные чада - сподобились необыкновенной кончины. Они жили строго по указанному батюшкой, в церкви стояли – головы не поднимали, много слез проливали. Одна из них двух своих сыновей водила к батюшке. Один из ее сыновей, Игорь, очень полюбил батюшку, и когда приезжал к батюшке в Москву, всегда его уговаривал сфотографироваться для него на память. Вот откуда у нас так много снимков батюшки.
Над постелью старца у стены, противоположной окну, находится изображение Спасителя, которое называется «Искушение дьяволом». Когда батюшку привезли из больницы, он сказал: «Поставьте передо мною моего Судью, пусть Он на меня смотрит, какой я есть». Перед этим изображением Спасителя он скончался.

На следующий день мы с Марией поехали к батюшке на кладбище. Он похоронен на Николо-Архангельском кладбище, участок 33-А. Проезд от метро «Выхино» на автобусе 706 или от метро «Щелковская» - автобус 760. Был пасмурный будний день, небо все заволокло белой пеленой облаков. Кладбище было почти пустынным, и мы довольно долго шли по дороге вглубь его. Сосновый лес становился гуще и как-то веселее, словно оберегая под своими кронами и между корней нашедших здесь вечный покой. Очень скоро со стенда на дороге на нас глянули внимательные и живые батюшкины глаза. Фотографии иеросхимонаха Сампсона с выдержками из его высказываний указывали, что мы на правильном пути. Через какое-то время мы на повороте увидели еще один стенд, посвященный батюшке. Текст гласил: «Его расстреливали, сажали в тюрьмы и лагеря, пытали. Он был духовником советских академиков Павлова, Филатова, Карпинского. Судьба и подвиг графа Сиверса, ставшего старцем иеросхимонахом Сампсоном, уникальны». И цитата из писем батюшки: «Кто дорожит именем раб Божий, тот самый свободный человек в мире. В нем он нашел свободу от всех земных мелочей и земных уз, в которых бился человек так называемый «свободный». Тут же его молитва «Всемилостивая».К могилке батюшки пролегла народная тропа. И вот мы у цели. Синяя часовенка с высоким крестом на луковке обтянута полиэтиленом – от снега. Тонкие рябины среди сосен тянут к часовне свои ветви, украшенные гроздьями красных ягод. В часовенку – очередь, внутри помещается не больше двух человек. Да и люди приезжают сюда издалека не на минуту. Вот и мы с Марией, дождавшись своей очереди, ставим свечки, кладем земные поклоны, целуем крест, пишем записки о упокоении – их прочитает священник на ближайшей панихиде, пишем записочки с просьбами к дорогому батюшке о себе и своих близких и кладем в специальные для этого ящички, освящаем на могилке конфеты. Молодая женщина Галина, которая сегодня дежурит в часовне, дает нам земельку с его могилы. Уходя, замечаю на стене часовенки записку: «16-го февраля – день тезоименитства в монашество иеромонаха Симеона в честь святого Симеона Богоприимца. Батюшка Сампсон приглашает всех на праздник к себе на могилку».
Я расспрашиваю Галину о ее послушании в часовне. Часовня построена три года назад. Их четверо – она, Анна, еще Галина и Евгения. Все где-то работают, кроме одной, поэтому дежурят по очереди, Рядом с батюшкой в часовне похоронен иерей Виктор Аданичкин, духовное чадо старца Сампсона (старец благословил его на священнический путь). Иерей Виктор умер раньше старца - в 1974 году, и батюшка завещал похоронить себя рядом с ним. Одна женщина рассказывала, что приехала на могилку к старцу и заплутала, полтора часа ходила, измученная взмолилась батюшке, и вдруг увидела два огонечка, один побольше, другой поменьше, пошла на них и пришла сюда. Она поняла сердцем, что большой огонечек – старец Сампсон, а поменьше – иерей Виктор. Люди идут сюда постоянно, едут из Санкт-Петербурга, Благовещенска, Волгограда, Нижнего Новгорода, с Кавказа, Ставрополья, Украины, летом приезжали из Чехословакии. К старцу притекают с различными скорбями, становятся на колени, припадают к могилке и высказывают все, что на сердце. Говорят, что если задать вопрос и тихонечко постоять на коленках у могилы, старец даст ответ. Люди уходят от его могилки с успокоенной душой. Приходят сюда с различными просьбами, а если просьба исполняется, идут к батюшке на могилку с благодарностью, пишут свидетельства исцелений, их очень много собрано. Например, не так давно приходила молодая женщина, акушер по специальности, у нее была опухоль молочной железы, к операции уже все было подготовлено. Она пришла на могилу старца примерно за две недели до операции, приходила неоднократно. Когда она пошла на операцию, оказалась, что опухоль исчезла и операция стала не нужна, это засвидетельствовано медицинскими документами. Сюда часто приходят одержимые, а крест на могилке старца – чудотворный, и злая сила, которая в человеке находится, его боится. Галина сама видела, как женщина верующая, певчая в храме, хочет приложиться к кресту и не может, стоит под наклоном в 60 градусов, какая-то сила не дает ей приложиться к кресту. И цветов на могилке боится нечистая сила. А был еще такой случай. Галина возвращалась вечером с могилки, идет впереди женщина одержимая, которая кричала на могилке. Перед самыми воротами она вдруг опять как закричит грубым мужским голосом: «А, Сампсон, ты нас провожаешь!» Галине открылось, что батюшка всех принимает и всех провожает до самого выхода. 10 июля - день рождения батюшки и одновременно день странноприимца Сампсона, имя которого он носит в схиме. 24-го августа – день упокоения батюшки. Народу здесь в эти летние дни – море, просто не передать словами, особенно на день памяти. С рассвета идут, дежурные уходили прошлым летом уже около 12-ти часов ночи, а люди еще оставались. Чтобы подойти к старцу, надо стоять несколько часов – такая была очередь. Панихиды служатся с раннего утра и до позднего вечера, священники приезжают из разных областей, из Троице-Сергиевой Лавры обязательно приезжают с певчими и служат панихиды, приезжают с Афона священники, очень почитают старца Сампсона на Афоне.
На снимке на стенде батюшка стоит рядом с цветущей яблоней, в руке держит кулич и крашеные яички, как бы провожая уходящих от него приведенными на стенде его словами: «Знайте, что большего счастья нет, чем быть Православным. Если бы я умер, а потом вновь ожил, и меня бы спросили, кем бы ты хотел быть, я бы опять ответил: непременно монахом, непременно русским Православным священником и непременно схимником. Высшего блага и высшей награды на земле от Бога человек не имеет».

Из многочисленных поучений старца — слова о посте и покаянии