Судья стоял у широкого офисного окна и вытирал скомканным платком мокрый от пота затылок. За глаза все, кто знал его, называли его бульдогом. Его и нельзя было иначе назвать, стоило только раз увидать его сзади.
— Что там еще на сегодня? — спросил он у секретарши и пробормотал про себя: «Адская жара».
— Один священник из греческой церкви, той, что на окраине города, — сказала секретарша, не поднимая глаз. Все знали, что шеф не любит жару и страшно зол, когда потеет.
— Вшивые эмигранты. Моя бы воля, выставил бы их всех из страны в двадцать четыре часа.
Он провел мокрым платком по шее под подбородком и брезгливо поморщился, будто раскусил лимон.
— Может, открыть окно? — спросил он у секретарши.
— Нет, шеф. В помещении плюс двадцать восемь, а за окном все плюс тридцать пять.

— Ну да, да. Так что этот греческий поп?
— На него опять жалоба, шеф.
— От кого? Опять из экологического надзора?
— Нет. На этот раз из этического комитета. Бульдог порывисто развернулся и подошел к секретарше. Та заметно съежилась и подняла на него глаза, изобразив на лице выражение покорности и страха.
— Что за новости? Мало мне было возни с экологами и пожарниками?
Широкими шагами он промерил комнату взад и вперед по диагонали. Руки его были заложены за спину, а губы гневно шевелились, выдавая бушующий в душе огонь.
... Читать дальше »