Каждое утро, когда бреюсь, я ищу в чертах мужчины, отражающегося в зеркале, это особенное выражение. Я ищу его, как верующий на утренней молитве прислушивается к тому, отзываются ли в его сердце слова: «Управи, Господи, всё, еже дею, читаю и пишу, всё, еже мыслю, глаголю и разумею...»

Это выражение лица было у моей мамы. Я называю его снисходительным смущением. И я безошибочно нахожу это снисходительное смущение в лицах тех редких людей, с которыми, может быть, и встречался-то всего пару раз в жизни, но которых всерьез считаю роднее братьев и сестер. Я не знаю, как снисходительному смущению научились другие люди. Откуда оно в лице у друга моего, доктора Миши Масчана? Откуда у директора фонда «Подари жизнь» Кати Чистяковой? Откуда у редактора журнала «Большой город» Лены Краевской?

Я знаю, откуда оно у меня. Это одно из первых детских воспоминаний, возможно, приукрашенных последующими рассказами о нем.

Летнее утро, солнце сквозь раздуваемый ветром тюль, звонок в дверь. Мама открывает, а на пороге Танечка. Несмотря на т ... Читать дальше »