Священник Александр Дьяченко

Мой старый друг Борис Иванович, опытный дипломат почти с тридцатилетним стажем, много лет проработал в Европе и Латинской Америке. Он за рулём, мы едем в столицу на его автомобиле.

- Боря, где ты так хорошо научился машину водить?

- Начинал в Москве, а потом где только не водил. И скажу тебе, сможешь ездить у нас в Москве, будешь ездить везде. Конечно, приходится учитывать местные особенности, темперамент жителей и даже их привычки. Например, бразильцы носят деньги в заднем кармане брюк, а пистолет – в кобуре под мышкой или во внутреннем кармане пиджака. Сотрудник нашего консульства в Бразилии остановился на красный свет светофора. К нему тут же подскочил грабитель, приставил ко лбу пистолет и потребовал кошелёк. Дипломат не стал возражать, полез в пиджак за деньгами и получил пулю. Белым днём убили человека. После этого нам рекомендовали носить деньги в карманах брюк.

Так, за разговором мы подъехали и остановились у железнодорожного переезда в хвосте огромной пробки. Но это мы остановились, другие, чуть сбавив скорость, принялись огибать нас по обочине.

- Борь, интересно, а пробки в закордонье есть?

Он усмехнулся:

- В «закордонье» пробки есть, и люди в них ведут себя тоже по-разному. В той же Испании, там, как и у нас, народ давится и лезет во все щёлки. Выстраиваются в несколько рядов, ругаются, гудят друг другу. Что поделаешь, южане. А вот бельгийцы и скандинавы, те ведут себя вежливо, чувствуется выдержанная нордическая кровь и, конечно, культура. Эти люди давиться не станут, друг за другом выстраиваются и ждут.

- Борис, если следовать твоей логике, то мы северяне с южной кровью?

- Нет, мы такие же, как и все, просто у нас на дорогах порядка нет. Ни камер нет, ни милиции. На этом переезде пробки всегда, а где гаишники?

Фото: Менестрель, photosight.ru

Действительно, почему-то никогда в таких местах нет тех, кто должен был бы регулировать движение. Потому и поражаешься какой-то мистической способности сотрудников ГАИ появляться там, где в этот момент их никто не ждёт. Звонит мне однажды дочь, в те дни мы как раз ожидали появление на свет нашей внучки Лизаветы.

– Папа, представляешь, я так глупо попала на дэпэсников.

Вместо того, чтобы ехать к светофору и там, честно отстояв положенное время в пробке, развернуться в сторону своего дома, она, оглядевшись вокруг, минуя светофор, шмыгнула в свой двор через двойную сплошную. И тут же нос к носу оказалась с патрульной машиной, в которой её уже ждали «оборотни в пагонах».

Двое взрослых дядек, потирая от удовольствия руки, дружно приветствовали нарушительницу. Мой бедный проштрафившийся ребёнок, сама маленькая с огромным девятимесячным животом, словно загипнотизированная мышка, покорно проследовала в пасть к «удаву».

«Удав» потребовал двадцать тысяч. Мой ребёнок выплакал пятнадцать скидки, но живот в данном случае выступил как отягчающее обстоятельство.

– Дяденьки, пожалуйста, не отбирайте у меня права, мне же рожать скоро. Я как схватки почувствую, так сразу же и поеду. «Скорая», она пока ещё через наши пробки пробьётся, а я заранее уже все объездные дорожки до роддома разведала.

Один оборотень посмотрел на другого:

- Ты понял? Она собирается за рулём рожать. И это на нашем с тобой участке, тебе это надо?

- Нет, мне этого не надо. Давай лишать. Хотя, ты понимаешь, лишай её не лишай, а прижмёт, она и без прав поедет. Ладно, гони пять штук. Давай сюда кошелёк, я тебе помогу.

Но будущая мамочка, проявив оперативность, швырнула выкуп и пулей, насколько это было возможно в её положении, выскочила из патрульной машины.

- Нет, ну почему она мне не позвонила, — горячился потом мой друг отец Виктор, — эта смена была бы для них последней, негодники, «развели» беременную девчонку. Самое большее, ей грозил бы штраф в полторы тысячи рублей.

Батюшка уже и раньше принимал участие в судьбе моей чады. Ибо, как ты в машине не тонируй эти окна, а то, что за рулём сидит молоденькая девчонка, знающими людьми вычисляется мгновенно. И используется мгновенно. Например, в тех же подставных авариях, или «подставах».

Вечером мне звонок из Москвы: — Папа, у меня беда, я попала в «подставу». Синий «Логан», в нём двое взрослых дядек, каждому лет по сорок. По национальности, скорее всего, – и она произнесла название одной бывшей советской закавказской республики. – Папа, так получилось, мы оба нарушили. Они выскочили, и давай кричать на своём языке. Вытащили меня из машины, показывают царапину у себя на крыле. Отобрали у меня документы и, главное, заставили уехать с места аварии. – Мы, горцы, с женщинами о делах не разговариваем. Вот тебе телефон, пускай с нами свяжется кто-нибудь из твоих мужчин, потолкуем о выкупе документов.

Тогда я и позвонил отцу Виктору, до того, как стать священником, он много лет прослужил в подразделениях спецназа.

– Передай ей, пусть особо не беспокоится. Послезавтра вернусь с дачи, разберёмся.

И действительно, разобрался. Потом рассказывал:

– По телефону: «мы горцы, мы мужчины». Приехал, а их там пятнадцать человек. Из всех щелей повылазили, ну точно саранча. Пока я был один, они мне ещё чего-то там пытались доказать, но потом ко мне присоединился наш Вова. Забыл тебе сказать, он уж две недели как вернулся после полугодового сидения у себя там в горах, на блокпосту. Они сейчас у меня на даче с тёщей помидоры заворачивают. Знаешь как спелись. Я ему сказал, что дочка отца Александра в «подставу» попала и нужно ехать с бандитами договариваться. Он так загорелся, в гости хочет к тебе приехать. Слушай, Вовка такой выдумщик, — батюшка смеётся, — представляешь, они там у себя на блокпосту…

Я волнуюсь:

- Отче, давай про это потом, ты лучше расскажи, что там дальше-то было?

- Что дальше? Пока я с этой шпаной общался, Вова вычислил двух старших, выхватил их из толпы и поднял, как котят, за шкирку. Те только ногами дрыгают, вырваться хотят. Да куда там, ты же помнишь, какая у него лапища, — отец Виктор показал мне свой огромный кулак, — я против него точно ребёнок. Слушай, я тебе рассказывал, он в прошлом году на занятиях по физподготовке гриф от штанги сломал? Короче, пока те двое в воздухе ногами болтали, остальные, как мыши врассыпную. Вытрясли мы из них её документы, пусть не волнуется. Ну, это всё мелочи, ты послушай, что они там у себя на блокпосту придумали, — продолжает смеяться мой друг.

- Смотри, ты смотри, что творят! – восхищённый Борин крик возвращает меня к реальности. Мой друг показывает пальцем на смельчаков, что из самого хвоста пробки выскакивают на встречку, и, рискуя столкнуться, мчатся задом наперёд, а перед самым железнодорожным переездом, делая резкий разворот, протискиваются в голову очереди.

– Такого я даже в Испании не видел! Вот оно наше дикое необузданное начало. Представляешь, на днях был свидетелем как по обочине, огибая пробку, на трёх колёсах при четвёртом, свободно болтающемся в воздухе, ползла «газелька», полная пассажиров. И люди в салоне смотрелись совершенно спокойными, и главное, никто не протестовал. Слушай, зачем они едут по встречке да ещё и задом наперёд? Всё равно гаишников не видать? Кстати, батюшка, у тебя-то есть опыт общения с работниками ДПС? Говорят, будто они с вашим братом особо не связываются. Есть даже такое поверье: «попа не обижай, а то ноги отсохнут».

- Да по-разному бывает, на кого нарвёшься. Но чаще мне везёт на хороших людей. Замечание сделают: — Что же вы, батюшка? — и отпустят. Не поверишь, но эти замечания действуют сильнее, чем наказания. Даже исповедуешься потом. А случались и курьёзные моменты. Помню, в областном центре выехал навстречу одностороннему движению, запрещающий знак стоял как-то совсем неприметно. Те, кто там постоянно ездят, в курсе, а я радостный шпарю им навстречу. Вижу машину ГАИ, тормозит меня молодой лейтенант:

– Нарушаем, батюшка, нехорошо.

– Где же нарушаем!? — я прямо-таки взорвался, ведь всё по правилам. Лейтенант внимательно на меня смотрит, часом не издеваюсь ли я над ним:

– Вас же прав лишать нужно. Вы под кирпич проехали.

– Какой кирпич!? Я всегда здесь езжу!

– Всегда!? Он снова посмотрел на меня, но уже с какой-то жалостью, что ли, и молча вернул документы. Как мне потом было стыдно.

А как-то превысил скорость по населённому пункту, немного совсем, но превысил. Злой еду, бумажку какую-то оформлял, и загоняли по инстанциям, бюрократы. Тормозит меня лейтенант. Козырнул и показывает на радаре: «72».

– Нарушаем, Александр Ильич. Что будем делать? А я не сказал, что рядом с ним стоят милицейский майор и даже целый подполковник.

– Что делать!? Накажите меня, товарищ лейтенант! Раз виноват, так и наказывайте! Лейтенант замялся, понятно, будь бы он один, то, конечно же, отпустил, но рядом начальство. Потому и передал мои права майору. Тот козырнул:

– Нарушаем, Александр Ильич. Что будем делать?

Я снова, уже майору, повторяю свою гневную тираду. Он выслушивает и передаёт меня по эстафете подполковнику. Подполковник привычно козыряет, а я уже знаю, что он сейчас скажет. Вот только ему-то эстафету передавать уже некому. Забираю документы и еду дальше. И думаю, ну чего я разорался, ведь на самом деле нарушил, а они меня отпустили.

Но подлинное чудо случилось во время моей поездки в Краснодарский край. Ехал в разгар купального сезона, это то самое время, которое кормит в крае всех, в том числе и бойцов «невидимого фронта». На самом деле невидимого. Дорога незнакомая, я в одном месте запутался и нарушил правило рядности. И вот они, откуда ни возьмись, — словно из воздуха материализовавшиеся гаишники в белых форменных рубашках. Приглашают к себе в автомобиль:

– Ну что же вы, батюшка, не хотите уважать нашу разметку? Мы ведь для вас старались, а вы вот так, обидно. Что-то нужно делать, Александр Ильич. Вы, как мы понимаем, едете к морю, ещё не поистратились, давайте решим этот вопрос полюбовно.

Вот от слова «полюбовно» я и оттолкнулся.

– Как это правильно, братья, на самом деле между нами должна царить любовь, мы же все верующие, православные. Знаете, давайте я о вас помолюсь. Ребята, будто под гипнозом, называют мне свои имена, а я начинаю читать наше обычное молитвенное начало. Смотрю, снимают они фуражки, крестятся. Короче, расставались мы лучшими друзьями, а всё благодаря молитве. Вот такое маленькое чудо.

Оно и понятно, когда ты постоянно рискуешь, находясь за рулём автомобиля, а если ты ещё и гаишник, и редко какая смена обходится без выездов на место аварий, то хочешь или нет, а и молиться начнёшь и, проезжая мимо храма, перекреститься не забудешь. Так что суеверия тут не причём. Именно в их среде немало верующих порядочных людей. Просто не всё сразу.

А ведь такое доброе расположение к нам со стороны сотрудников ГАИ было далеко не всегда. Батюшка знакомый рассказывал. Мы с ним одних лет, но служить он начинал ещё при советской власти. Его храм находился в далёкой глухой деревеньке. От большака в их сторону по абсолютному бездорожью нужно было добираться ещё целых пять километров. На «жигулях» туда не проехать, а о внедорожниках тогда и не мечтали. Если к ним и ездили, так только на грузовиках.

ЗИЛ 157

– Наступило перестроечное время, и воинское начальство получило разрешение реализовать часть устаревшей колёсной техники. Друзья подсказали, к кому обратиться, и вскоре у меня появился замечательный по проходимости ЗИЛ 157, известный в народе ещё и как «Колун». Вот это, я тебе скажу, машина. Им даже управлять не нужно, въехал в колею и бросай руль, тем более, что по пальцам он бил беспощадно. Правда, покупать мне его пришлось на свой страх и риск, граждане тогда не имели право владеть грузовиками, только юридические организации, а церковные приходы таковыми не являлись. Поэтому и продолжал мой «Колун» ездить с военными номерами. Гаишники прознали, что местный поп приобрёл у вояк могучий грузовик и теперь нахально разъезжает на нём по району. Пытались они меня ловить, но всякий раз мне удавалось уходить от погони.

Хуже всего было то, что отношения с милицией у меня к тому времени сложились, мягко говоря, напряжённые. А началось всё с рынды. Да – да, с той самой рынды, что висела у нас на речной пристани. Специально я к ней никогда не приглядывался, а тут договорились с человеком встретиться, и пока его ждал, от нечего делать рассмотрел. И обомлел. Оказалось, что рында вовсе и не рында, а колокол с церковной звонницы, и мало того, с нашей звонницы. Мой родной колокол, экспроприированный у нас советской властью ещё в далёкие тридцатые годы. Прижался я к нему щекой, глажу и шепчу, точно ребёнку: — Родненький, я тебя в храм заберу, ты только немного потерпи.

Дождался темноты, надел кепку, перчатки и, подняв воротник, двинулся на пристань. Прихожу, вокруг никого. Быстро откручиваю гайки крепления, и мой колокол падает на деревянные подмостки. Тяжёлый оказался, не смог я его удержать. На шум выходит заспанный сторож и кричит:

- Ты чего тут делаешь, а?

- Дяденька, вы не знаете, во сколько первый пароход отчаливает?

- В шесть утра, дурья твоя голова, ты на часы-то смотришь? Давай, иди отсюда, а то милицию позову. И пошёл досыпать.

Я не долго думая колокол в рюкзак и на плечи. Иду, согнувшись под его тяжестью, а в городе этой ночью, как назло, объявили план «перехват». Милицейских нарядов вокруг полно, а я с тяжеленным рюкзаком, в очках и кепке. Но, ты представляешь, — и он перекрестился, — они меня словно не видели.

Проходит ещё, может, с месяц. Приезжают ко мне двое знакомых мужиков и заводят разговор:

- Бать, говорят, в городе с пристани колокол утащили. Понятно, нам до этого дела нет, только если хочешь, мы тебе ещё пару таких колоколов можем привезти. Тут они рядом, на территории пожарной части висят.

Сговорились мы с ними, и те за 250 тех ещё рублей привезли мне эти колокола. Посмотрел я на них, и снова чуть было не прослезился, наши колокола, дореволюционные с дарственной надписью. Потом соображаю, если меня эти двое вычислили, то теперь точно милицию в гости жди. Оттащил я эти колокола на кладбище рядом с храмом и закопал под старой металлической пирамидой со звездой. И вовремя. Нагрянули представители власти.

– Поп, верни колокола по-хорошему. Мы же их всё равно найдём, хуже будет.

Развожу руками:

– Ищите, ребята, всё, что найдёте, — ваше. А про себя думаю, конечно, так я вам их и отдал, держи карман шире, мои колокола, исторические, да и 250 рублей кто мне за них вернет? Слава Богу, всё случилось 10 ноября — как раз на день милиции. На них даже форма была парадная. Предупредили, завтра, мол, жди, мы у тебя с собаками обыск делать будем. Я молился, а утром выпал снег и собачки след не взяли. Так они ни с чем и уехали, но обиду затаили. Потому твёрдо решили отыграться на моём «Колуне».

Где-то по осени заманили они меня-таки в ловушку и с трёх сторон патрульными машинами заперли. Довольные, улыбаются. Мы, говорят, машину забирать не будем, но всякий раз станем тебя штрафовать. Так что для начала гони 50 рублей. Отвечаю, вы чего, мужики, я таких денег с собой не ношу, хотите сейчас в храм сгоняю, привезу. Они смеются, привезёт он, как же, так мы тебе и поверили, вместе поедем.

Поехали, только не учли ребята, что в такую пору ко мне на «жигулях» лучше не соваться. Я ехал первым, отпустил руль своего «Колуна», и ползу себе потихоньку. Проехав с полпути, вспомнил про гаишников, поворачиваюсь, а их нигде нет. Включаю задний ход и назад. В общем, нашёл я их, сидят бедолаги всеми тремя машинами в здоровенной луже. Толкать пытались, бесполезно. Только вымокли.

А мне от военных ещё и трос достался, метров на сорок, вот я их на этот трос, как рыбок на кукан, навязал и всех разом за собой поволок. Приехали к нам, они мокрые, продрогли, трясутся от холода. И главное, без моего «Колуна» им никуда. Мужики, говорю, давайте с устатку. Те – давай, мы не против. Короче, литра три они у меня самогону выдули, хлопцы-то здоровые.

Согрелись бойцы, покушали, подобрели. Потом один вспоминает: «а у меня сынок не крещёный», у другого мамка не отпета. И так мы хорошо посидели, несмотря на всю тогдашнюю подлую пропаганду. Нутром почувствовали, что вместе нам надо держаться. С той поры и задружились, детей их покрестил, отпел стариков, и они помогли мне машину оформить. Потом во время празднований 1000-летия крещения Руси она нам очень пригодилась.

- Так вот, Борь, с того самого дня и началась дружба священников с гаишниками. Со взаимопонимания, а ты говоришь: «ноги отсохнут».

Мой друг чешет затылок и тянет в задумчивости:

– «Умом Россию не понять…».

– Да, Борис Иванович. Россия – это тебе не Испания. Согласись?

– Эт точно!