Первый Юродивый — Бог. Не юродской ли провокацией по преимуществу было само Боговоплощение? Уничижение Бога, Его смирение; Творец мира, Который стал сором для мира, прахом, мусором. Христос, пирующий с блудницами и мытарями; Христос говорящий странные провокационные притчи, Христос напоказ нарущающий заповеди и устраивающий провокацию в Храме; Христос, сносящий побои и умирающий позорной смертью — вот первообразец юродства.
Не просто так мир решил убить своего Создателя.
СОБЛАЗН И БЕЗУМИЕ
Христианство — соблазн и безумие, несомненно. Соблазн, кощунство для религии; безумие, глупость для разума, философии. Так для мира было всегда. Когда истинное христианство становится таким и для самой Церкви — приходят юродивые.
Юродство в строгом смысле — феномен четко исторически и культурно ограниченный. Юроды приходят в «благополучный христианский мир», мир победившего внешнего благочестия — туда, где все как бы христиане: постятся, исповедуются, причащаются. Юрод становится соблазном и безумием для «хороших христиан».
Юродивый провоцирует обнаружение греха, выход христиан из лицемерия внешнего благочестия. Внешнее благочестие победило, «все — христиане». Но вот приходит юродивый, и «христиане» обнаруживают себя: они забрысывеют нищего голого урода камнями, поют издевательские песенки, в пределе — они его убивают. И как-то сразу становится понятно, что с победившим христианством что-то не так.
Фактически юродивый разыгрывает типичную «удобную жертву», такую, что ее трудно не гнать. Проводится своего рода тест на смирение и милосердие — и часто эксперимент показывает, что Евангелием в благополучных христианских обществах и не пахнет. Простейший тест на подлинность христианства: подставить другую щеку. Вот юродивый (впрочем, необязательно юродивый) устраивает дебош в церкви. Если прихожане отвечают агрессией, значит, они просто-напросто не христиане, потому что христиане ведут себя противоположным образом. Добавим, что такая языческая реакция на «оскорбление» своей святыни делает и саму святыню — языческой.
Прекрасный пример — эпизод из жизни Василия Блаженного. Василий просит своего ученика разбить камнем чудотворную (так!) икону. Но зачем? Чудотворная икона — само воплощение православного благочестия. И вот — ее надо уничтожить. Согласно сказанию, Василий прозрел, что «первым слоем» иконы изображен сам Сатана. Мораль проста: в седцевине победившего благочестия, спокойного и уверенного в себе, сидит дьявол. Юродивый приходит, чтобы его убить.
Юродивый приходит напомнить о Царстве не от мира сего, поэтому в нем самом нет ничего от мира — это нищий сумасшедщий голый урод, который бросает вызов властям. Он — глашатай грядущего Христа, идущего разрушить мир сей. Расцвет византийского юродства приходится на расцвет Византии как православной империи; расцвет юродства древнерусского — на расцвет православной Московии. Часто отдельные черты юродского поведения встречаются в монастырях, т. е. в «суперблагочестивых условиях». В юродстве чувствуется усталость от излишнего благочестия, от церковного спокойствия, и жажда по огненному христианству.
КОЗЛЫ ОТПУЩЕНИЯ
Прежде чем перейти к житиям юродивых, опишем механизм юродского глума. В общем виде: юродивый прикидывается «похабом», когда мир сей прикидывется христианским. Юродивый сознательно становится козлом отпущения, чтобы мир принес его в жертву, тем подтвердив, что остался языческим, что Евангелие данную общину не переродило.
Козлом отпущения можно стать по разному. Юроды очень часто — иностранцы, а иностранцев никто не любит. Они бездомные и нищие: их тоже никто не любит. Это пассивные черты юродства.
Есть и активные. Юрод глумится над моралью общества, чтобы показать, что морали в христинском смысле у общества нет: прилюдно испражняется, переодевается в одежду противположного пола, чаще — ходит без одежды вовсе; ходит в бордель, общается с проститутками. Бывают провокации и в религиозной сфере: нарушение поста, дебош в храме. Цель юрода — быть «позорищем для людей и ангелов», сором, прахом. Призвать ненависть мира на себя, дабы она обнаружилась.
Все это вызов: «ударь меня». И христиане наносят удар юроду. Но юроды побеждают: ведь им удалось изобличить языческую суть «христианских обществ». Они посмеялись над миром, хорошо поглумились над ним. Для эллинов — безумие, для иудеев — соблазн, но для христиан — настоящих — сила и мудрость.
Интересно, что по апостолу Павлу христианство противостоит мудрости в равной степени, как и религии: эллины ищут мудрости, а иудеи — знамений: христианство не даст ни того, ни другого: оно соблазн (для религии), безумие (для мудрости). Религия и философия одинаково отрицают христианство, а оно — их. Но тем не менее, чаяния и религии и философии сбываются в христианстве: сила и мудрость.
Дело, конечно, не только во внешнем воздействии юродства — у него есть и субьективная сторона. Это свобода, бесстрастие, смирение юродов: они как бы уже не в этом мире. Они свободны от пут: национальных, социальных, гендерных, религиозных. Для них нет разницы между городом и пустыней, женщиной и мужчиной. Они Христовы.
