Все ли могут короли? Например, жениться по любви? Задача оказывается непростой, особенно если ты – первый Романов, а жениться вздумал на дочери незнатного дворянина.

В феврале 1613 года в Москве Земский собор избрал нового царя. Им стал Михаил Федорович Романов, сын Федора Никитича, в пострижении Филарета.

Почему же выбор пал на 16-летнего юношу, не имевшего жизненного опыта? К тому же в момент избрания его даже не было в Москве! Многие в России желали видеть монарха «прирожденного», не из государевых слуг и холопов. Бояре предлагали царство даже шведскому принцу Карлу Филиппу, если он согласится перейти в православие. Почему же мучительные годы Смуты завершились таким странным образом?

По официальной версии, Михаила Романова избрали единогласно: весь народ поддержал решение Земского собора. Но дело обстояло несколько иначе. Помимо кандидатуры шведского принца обсуждались и претенденты на престол от русской аристократии: Д.М. Черкасский, П.И. Пронский, И.В. Голицын и др. Разгорелась настоящая предвыборная борьба. Князь Дмитрий Тимофеевич Трубецкой, признанный казачий лидер Первого ополчения, ежедневно устраивал пиры для казаков, уговаривая их избрать его на трон: «Князь же Дмитрей Тимофеевич Трубецкой учреждаше столы честныя и пиры многия на казаков, и в полтора месяца всех казаков, сорок тысящ, зазывая к собе на двор по вся дни, чествуя, кормя и поя честно и моля их, чтоб быти ему на России царем и от них же казаков похвален же был. Казаки же честь от него принимающе, ядяще и пиюще и хваляще его лестию, а прочь от него отходяще в свои полки и браняше его и смеющеся его безумию такову. Князь же Дмитрей Трубецкой не ведаше лести их, казачей…».

Принимал участие в предвыборной борьбе и прославленный герой национально-освободительного движения князь Дмитрий Михайлович Пожарский: «Воцарялся и стало это ему в двадцать тысяч».

Во время предвыборных баталий обнаружилось глубокое противостояние между дворянами и казаками. Последних в Москве было явно больше: они не разъехались, как ожидали бояре и дворяне, а бродили толпами по улицам столицы. Узнав, что у бояр и дворян имеется свой, не согласованный с ними план действий, казаки решили, что пора вмешаться и выставить собственную кандидатуру.

21 февраля 1613 года казаки ворвались на заседание Земского собора и с руганью набросились на членов Боярской думы, обвиняя их в том, что они выбирают царя, чтобы властвовать самим. Казаки повторили укоренившуюся в их среде легенду, будто умирающий царь Федор Иванович завещал престол Федору Никитичу Романову (отцу Михаила), но тот де-отказался, и тогда на престол самочинно взошел Борис Годунов. Бориса казаки ненавидели за антиказачьи указы, запрещавшие им торговать в России.

Годунов – царь дворянский. Василий Шуйский – царь боярский, а юный Михаил Романов – от «ДОБРОГО КОРНЯ».

Он будет царем казачьим. Хотелось верить! Попытки убедить казаков в том, что Миша Романов еще молод и находится далеко от Москвы, не возымели успеха. Казаки настаивали на своем до тех пор, пока не заставили думных людей присягнуть Михаилу Романову. Узнав о результатах «выборов», князь Дмитрий Тимофеевич Трубецкой с горя заболел: «Лицо у него ту с кручины почерне, и паде в недуг, и лежа три месяца, не выходя из дворца своего». Видимо, князь всерьез надеялся, что казаки вспомнят его былые заслуги.

Подобное стечение обстоятельств было, конечно, случайным и непредсказуемым. Но само избрание Михаила на царство едва ли можно рассматривать как случайность. Один из бояр писал об этом выборе: «Миша Романов молод, разумом еще не дошел и нам будет поваден». Миша был человеком мягким, но за ним стоял властный отец Филарет.

Отсутствие у Михаила ярких талантов могло в тогдашней ситуации оказаться даже преимуществом: страна устала, она ждала покоя, осторожной политики. Романовы устраивали многих. Дед избранного царя, Юрьев, был на протяжении долгих лет близок к Грозному, он пользовался репутацией защитника несправедливо пострадавших. Родственники Романовых были и среди опричников, и среди казненных. Поэтому бывшие опричники и их противники могли считать Романовых своими.

Таким образом, «избрание» Романовых, хотя и состоялось под сильным давлением казаков, но устраивало многих.

Земский собор направил послов в Ипатьевский монастырь (под Костромой), где находились Михаил Романов и его мать. Инокиня Марфа, опасавшаяся за судьбу сына, дала согласие на его воцарение лишь после долгих уговоров. Словом, для Миши Романова известие об избрании его царем было совершенно неожиданным. Он не был готов к такой перемене участи.

Новая власть не могла не чувствовать себя неуверенной. Потому что власть эта не имела безупречных прав и народ русский, как никто другой, это понимал. Сразу после избрания нового царя набирает силу политический сыск «слово и дело», невозможный при Иване Грозном. Сыск этот направлен был против всех, кто выражал сомнение в правильности выбора, против всех смутных ассоциаций, против самой памяти о выборе государя, о времени, когда русского царя можно было отыскать и избрать!

Система политического сыска призвана была жестко карать людей за малейшее сомнение в законности новой династии. Большинство политических дел о «непригожих» словах, оскорбляющих царскую семью или саму особу государя, возникало, когда люди подвыпив, расслаблялись и без утайки, забыв о страхе, выкладывали все, что было на уме. Документы фиксируют буквально поток «неподобных слов».

Так, 5 марта 1627 года Осташко Дронов донес на Богдашку Резанова, что тот «пьючи на кабаке, говорил непригожее слово  и называл себя царевым сыном, а какого царя сыном, и того именно не выговаривал». Богдашку Резанова посадили в тюрьму и стали допрашивать, «по какому он умышлению так назывался царевым сыном, и кто ему велел так называться, и для чего  и кто с ним в том воровском слове в думе из иных людей были». Резанов, попавший в острог за пьяную болтовню, отвечал: «Был де я на кабаке пьян и того помню говорил ли такое напригожее слово или не говорил, что я царев сын, и заговорщиков и в заводе в таком слове со мною никого не было, виноват де я один». Поверили ему, однако, лишь после жестокой пытки: «Было ему 45 ударов и огнем сжен».

В августе того же года «гулящий человек» Васька Лось по доносу крестьянина Томилки Васильева попал на допрос к воеводе: правда ли, что за обеденным столом он, Васька, «учал песни петь про царя Бориса»? «И он де Томилко, тому Ваське молыл, что он поет песни негораздо про бывшего царя: дай де Господи! Здоров бы ты был, великий государь! И той де Васька говорил про тебя, государя, непригожее слово и с лаею». Ваську Лося пытали: «И ударов, государь, ему было со 100, да стрясок, да трижды на огонь поднимали». Васька отговаривался тем, что говорил «спроста», без умышления. После пыток его бросили в тюрьму «до государеву указу».

Здравицу в честь царя и великого князя Дмитрия Ивановича с удивительной регулярностью произносят в разных уголках страны и на протяжении довольно длительного времени — вплоть до 40-х годов XVII века. Призрак «другого» государя витал в чаду кабацких застолий: так, в 1614 году стрелец Игошка Максимов донес на казака Ивашку Яковлева: «И говорил Ивашка Яковлев Игошке: «Которому де ты государю служишь?».

Самозванчество — ответ на разрушение привычного миропорядка; если нет прирожденного царя (законного в силу своего рождения в царской семье), то им может стать любой: такова логика многих участников Смуты.

Царю Михаилу Федоровичу докладывались и «непригожие слова» некоего Милютки Кузнеца, который в 1626 году задумчиво произнес в кабаке: «Что де нынешние цари.

Встреча царя Михаила Феодоровича Романова. (изображены Сретенские ворота на Скородоме – поясе московских городских укреплений). Миниатюра. Книга об избрании и венчании на царство царя и великого князя Михаила Федоровича. 1672-1673. Приведено по книге «Восшествие на Царский Престол Родоначальника Дома Романовых Михаила Федоровича». 1904. Тов-во Голике и А.Вильборг, СПб. Частное собрание

А в 1626 году тюремный сиделец Васька Осипов донес, что тюремный сторож Сенька говорил: «В меня де такова жь борода, что у государя!» В таком виде суждение это было крамольным: никому не разрешалось себя сравнивать напрямую с государем. Но на допросе выяснилось, что тюремный сторож говорил похожие слова, но с явно другим смыслом. Сильно пьяный сын боярский Серый Сергеев пригрозил тюремному сторожу: «Мужик де, про что меня лаешь, бороду де тебе за то выдеру!» И он, Сенька «молыл»: «Не дери де моей бороды, мужик де я государев и борода де у меня государева». Этому ответу поверили на допросе, Ваську Осипова за ложный донос наказали, а Сеньку, тюремного сторожа, оправдали, потому сказал он вполне допустимые (хотя с точки зрения современного человека совершенно абсурдные) слова.

Царь Михаил Федорович. Царский Титулярник. 1672. Цветная хромолитография из книги «Восшествие на Царский Престол Родоначальника Дома Романовых Михаила Федоровича». 1904. Тов-во Голике и А.Вильборг, СПб. Частное собрание

Одним из самых трудных первых дел первого царя из рода Романовых явилось то, что обычно никого не затрудняло, напротив – составляло удовольствие и радость.

Царь, достигнув 16-летия, обязан женится. Иначе он не может быть взрослым. Согласно представлениям древнерусского общества, женитьба – это переход в состояние, когда ты несешь всю полноту ответственности за дела семьи. В случае с царем – за дела государства!

Как так случилось, что после своего вступления на престол царь никак не мог жениться еще долгих 14 лет! Только подумайте – он стал женатым едва ли не в 30 лет. Для русского общества царь неженатый – не меньшее психологическое потрясение, чем сама Смута. Казалось, чего проще – выбери невесту и женись. Но трудности, возникшие на этом пути, оказались столь великими, что о них имеет смысл рассказать особо.

В 1616 году Михаилу Романову стукнуло уже 19 лет, и спустя три года после избрания его на царство, стало ясно, что верховную власть удержать в руках можно, - значит, можно и жениться, чтобы ее больше укрепить.

Но… Как ни странно, одним из противником женитьбы слабовольного сына выступала мать, инокиня Марфа, женщина властная и упрямая. Логика? Очень простая: удержать власть. Новая семья, жена обязательно создадут условия  для перераспределения власти. И еще неизвестно, кто победит! Марфа понимала также, что тянуть со свадьбой опасно. В народе то и дело возникают слухи о неженатом царе. К неполноценности династии  добавляются и какие-то неприличные слухи.

Боголюбская икона Божией Матери с предстоящими (в нимбе изображен митрополит Петр Московский, ниже – патриарх Филарет и царь Михаил Федорович). Первая четверть XVII в. Успенский собор. Музеи Московского Кремля

Яростными противниками женитьбы царя выступили ближайшие ко двору бояре – Салтыковы, которым инокиня Марфа предоставила право фактически управлять страной. Если царь женится, то у них из рук уйдет власть. Но не женить царя – значит накликать народную смуту! Что  делать?

Решено было все же женить его. В 1616 году, когда Михаилу пошел уже 20-й год, созвано было большое количество невест. И царю дали право выбрать невесту. Сама по себе эта процедура не короткая. Несколько сот невест приглашаются для осмотра. Сначала их осматривает врач, который отсеивает тех, кто вызывает хотя бы малейшие сомнения в своем здоровье. Потом смотрит царь. Но он смотрит не как полковой командир на солдат в строю, а незаметно. Девушки живут отдельно, но в каждой комнате, где они находятся, есть свой «наблюдательный пункт», и царь вправе «подглядывать» за будущей женой. Он должен увидеть, какова она в обычной ситуации – не неряха ли, не грубиянка ли? Воспитана ли?

Михаилу понравилась одна девушка – Марья Хлопова. Невесту сразу же забрали «наверх», в хоромы цариц. И ей уже стали оказывать почести как царице. И во всем Московском государстве велено поминать ее имя в ектениях. Ее нарекли Анастасией. Отец и дядя вызваны во дворец.  Царь им лично объявил свою милость. И тут обнаружилось – царской родней становится захудалый дворянский род, да еще с амбицией! Такое космическое возвышение, сопоставимое только с переходом из грязи в князи, поставило перед Салтыковыми вопрос – куда девать их?

И.-Г. Ведекинд. Портрет царя Михаила Федоровича (копия с оригинала 1636 г.). 1728. Государственная Третьяковская галерея, Москва

Однажды царь ходил в своей оружейной палате и рассматривал разное оружие. Михаил Салтыков показал ему турецкую саблю и похвастался, что такую саблю и в Москве не сделают. Царь передал саблю Гавриле Хлопову, дяде царской невесты, и спросил: «Как ты думаешь, сделают у нас такую саблю?» Хлопов отвечал: «Чаю, сделают, только не такова будет, как эта, а лучше!». Салтыков с досадою вырвал у него из рук саблю и сказал: «Ты говоришь, не знаючи!» Они тут же побранились.

Как раз в это время стали происходить странные события. Невеста вдруг заболела. Причем, странно заболела: ее затошнило. Марье посоветовали есть поменьше сладкого – и стало вроде получше. Смешно сказать, попечительство над Хлоповой  царь доверил не кому-нибудь, а Салтыковым. Приходится только удивляться геркулесову здоровью невесты царя, если усилия Салтыковых не привели к ее немедленной смерти! Когда о болезни сказали царю, он вызвал Михаила Салтыкова и просил его привести врача для осмотра. Салтыков привел доктора Валентина, который нашел у невесты расстройство желудка, сказав, что «плоду-де и чадородию от этого порухи не бывает». Такое решение не было по сердцу Салтыковым, и они призвали другого доктора, по имени Балсырь, который нашел у больной желтуху, но не сильную и сказал, что болезнь излечима. Решили невесту лечить. И вновь лечением невесты приказано было заниматься Салтыковым! Михаил Салтыков велел Ивану Хлопову взять из аптеки склянку с какой-то водкой, передать дочери и сказал при этом: «если она будет пить водку, то будет больше кушать». Отец отдал склянку дочери. Стала она ее пить или нет – неизвестно, но монахини принесли ей святую воду с мощей и камень «безуй», который считался противоядием. Царской невесте стало скоро лучше.