Январь 2005
На время моего священства выпала честь окормлять последнее поколение людей, заставших
Великую Отечественную войну и блокаду.
Многие приходят на исповедь и приносят грехи, мучившие их шесть десятилетий. И вот только сейчас
получают от Бога прощение и утешение своей душе.
Во время блокады моим нынешним прихожанкам было по 10-20 лет.
И вот уже в XXI веке, перед Крестом и Евангелием, оживают реалии более чем полувековой давности.
Старушка. Когда началась война, ей было 12 лет. Папа с фронта чудом передал продуктовую посылку.
Соседка по коммунальной квартире выкрала половину посылки, вторую половину они сохранили и экономно
ели. И вот однажды в дверь стучит соседка по подъезду. Она умирает от голода (через день действительно
умерла) и умоляет дать ей перед смертью полизать пустую консервную банку. Хоть запах еды. Девочке
жалко и соседку, и банку. Она плачет и не открывает. Соседка поскреблась, поплакала и ушла к себе
умирать.
И вот уже 60 лет эта женщина оплакивает свою детскую жестокость и жадность…
Спрашиваю сотрудника нашего храма:
- Как вы пережили блокаду? (Он был маленьким мальчиком.)
- Да как… Мама говорила: мы тебя чудом не съели.
Прихожанка:
- Во время бомбежек мы в этом соборе (Троицком Измайловском) прятались.
- Так собор же мог рухнуть и вы бы погибли…
- А вот у всех вера была, что Бог не допустит, чтобы в собор попала бомба.
И многие люди здесь сидели.
Спрашиваю:
- Как выжили в голод?
- Мама работала учительницей, это и спасло. С нами в школе жили дети,
у которых умерли родители. Мы жили в школе, спали все вместе, двадцать
человек детей, обнявшись, и так не умерли от холода. А питались так: мама
от каждого кусочка хлеба отщипывала, все это мы клали в кастрюлю и варили.
У нас было и первое - похлебка из вареного хлеба, и второе - кусочек хлеба.
Таксист везет меня в храм и говорит:
- Надо бы тоже зайти и причаститься… Лет пятьдесят в церкви не был. Я
ведь у Никольского всю блокаду прожил. И каждый день меня бабушка вела
в собор, и там поп мне давал сладкую крошечку хлеба с вином. Очень мне
это нравилось. Холод, страшный голод, а там огоньки, поют, и крошечка
хлеба со сладким вином…
В страшной блокадной теме есть и курьезные моменты. Один
мужчина спросил меня после службы:
- Батюшка, когда по учению Церкви начинается человеческая жизнь: с рождения
или с зачатия?
- Конечно, с момента зачатия, - ответил я.
- Ага! - воскликнул мужчина. - Вот и я пытаюсь уже много лет доказать
чиновникам, что я должен получать льготы блокадника. Я в это время был
зачат.
…Поэтому в Петербурге, если у панихидного столика помещена молитва за усопших, почти
всегда в ней есть слова: «И всех, во дни блокады во граде сем от глада и хлада скончавшихся и
от ран погибших…»
Табличка, стоящая на панихидном столике
в Свято-Троицком Измайловском соборе 14 мая 2005
Одна женщина, наша прихожанка, дошла до крайней степени отчаяния от того, что ничего в
жизни ее и детей не получается, не складывается. И вот однажды ей стало так плохо, что, не в силах
быть дома одна, она попросила сына остаться с ней дома. Но сын, сославшись на то, что кого-то
сильно подведет, если не придет на встречу, ушел. Женщина позвонила дочери, а та прислала электронное
сообщение: «Не могу прийти, но люблю и целую мамулю». Женщина впала в такое уныние, что хотела
наложить на себя руки. Тогда она громко вскричала: «Почему, Господи, никто не побудет со мной,
почему меня все бросили?» И тут услышала внутри себя слова: «Вот так и Меня в Гефсиманском саду
все бросили». И сразу в душе наступил покой.
Читаю статью Роберто Ассаджиоли «Духовное развитие и нервные расстройства». И вот мысль: «Обычный
человек опирается, не задумываясь, на безусловную реальность обыденной жизни. Он крепко держится
за земные блага, которые имеют для него позитивную ценность. Таким образом, земное существование
практически является для него самоцелью. Даже если он верит при этом в будущий рай, вера его является
теоретической и академической. Да и попасть в этот «рай» он будет стремиться как можно позже»…
Обратим внимание на последнее предложение. Как верно! И как далеки мы от первохристианского упования,
что смерть - приобретенье, потому что она соединяет со Христом. Древние христиане ждали смерти
как радости встречи с любимым, с Господом. Мы, верно сказано, верим в рай, но предпочитаем попасть
туда как можно позже. И опять приходит на память возглас первохристиан, которым они заканчивали
Литургию: «Маранафа, Гряди, Господи!» Для нас же приближение Суда, конца земной истории мыслится
как ужас, катастрофа. Мы так прилепились к земле, к этому миру, что уход из него воспринимаем
как трагедию.
|
