Протопресвитер Феодор Зисис

профессор Фессалоникского университета

ЯВЛЯЮТСЯ ЛИ АРМЯНЕ[1] ПРАВОСЛАВНЫМИ?

 ВЗГЛЯД СВЯТИТЕЛЯ ФОТИЯ ВЕЛИКОГО[2]

Εἶναι οἱ Ἀρμένιοι Ὀρθόδοξη;

Οἱ θέσεις τοῦ Μεγάλου Φωτίου

ПРЕДИСЛОВИЕ

к книге протопресвитера Феодора Зисиса

«Но еретиков вводит в заблуждение вот что: они признают естество (φύσις) и ипостась (ὑπόστασις) за одно и то же».

Преп. Иоанн Дамаскин[3]

На протяжении многих лет истории Армения и Россия составляли единое государство, сохраняя свои культурные особенности и религиозные ценности. Еще до XIX века, когда Армения и Грузия добровольно вошли в состав христианской Российской империи, ища у российских императоров защиты христианской веры и своих народов от непосильного турецкого гнета, между нашими народами сложились дружеские отношения. После вступления Армении и Грузии в состав Российской империи эти отношения углубились и грузинский и армянский народы уже не мыслили свое будущее вне дружеских уз с Россией. Однако, в отличие от грузин, которые сохраняли на протяжении 19 веков Православие, армянский народ исповедовал хотя и христианскую веру, но, тем не менее, отличную от Православной. Братское отношение двух народов, несомненно, вызывало желание и стремление к преодолению существующего разрыва между Русской Православной Церковью и Армянской церковью. Однако, если урегулирование политических разногласий как правило никак не влияет на духовно-нравственные основы народа, а в российско-армянских отношениях политический союз всегда приносил только лишь пользу обеим государствам и народам, то в вопросах вероучительных существуют вполне объективные и принципиальные законы, которые не дают право их преступать никому и, в первую очередь, политикам. Эти законы, как правило, свидетельствуют о том, что любое объединение, в основу которого полагается религиозный компромисс при крайне поверхностном знании имеющихся догматических различий, а также политический расчет, неизбежно приводит к утрате православия. Такого рода униональные соглашения полностью лишены спасительной благодати, а значит, они совершенно обесцениваются. Камнем преткновения на пути для действительного объединения, т.е. объединения в истине, Православной Церкви и Армянской церкви является отношение к Определению IV Вселенского Собора. Отношение к этому соборному документу у Православной Церкови и Армянской церкви совершенно противоположные. С точки зрения православного сознания этот вероучительный документ лежит в основе всей православной христологии, т. е. учении о втором Лице Святой Троице. Выдающийся отечественный историк Древней Церкви профессор В. В. Болотов о важности вынесенного Собором определения пишет: «Догматическое содержание ὅρος᾿ а сводится к двум положениям: а) во Христе два естества, б) но одно лицо или одна ипостась. Так эта единая ипостась Богочеловека определяется как ипостась Бога-Слова, Который и есть субъект всей личной жизни Богочеловека, всех действий и состояний Христа. Этот догмат имеет 1) глубокое сотериологическое значение. Христос есть Спаситель всего человечества… Следовательно, отказаться от определения IV Вселенского Собора означало бы отказаться от православия, т. е. ввергнуть в вечную погибель человеческие души.

Сам факт непрерывных споров о Халкидонском соборе, а именно о его вероопределении, говорит о его высоком догматическом достоинстве. «По своей непререкаемой определенности Халкидонский Орос равносилен никейскому символу. Догматическое вероучение было высказано в Халкидоне с такой ясностью, что этот собор нельзя было признавать, в действительности его отрицая. С тремя короткими словами этого Ороса: «ἐν δύο φύσεσιν»[4] не могло ужиться никакое монофизитское убеждение, от самого крайнего до самого мягкого его оттенка, все равно, как ни один арианин, какого бы то ни было цвета, не мог согласить никейского ὁμοούσιον со своими убеждениями. Не было никакой возможности истолковать Халкидонский собор в монофизитском духе. Оставалось одно из двух: или принять его искренно, или же стать к нему в оппозицию – глухую (т.е. преднамеренно его игнорируя, о нем умалчивая), или открытую (т. е. прямо его отвергая)».[5]

Однако, несмотря на догматическую точность Ороса Халкидонского собора, именно он стал главным камнем преткновения для единства православных с монофизитами. На протяжении V – VI веков шли непрерывные споры о Халкидонском соборе, признании или непризнании его авторитета. В эти споры вынуждены были вмешиваться и императоры. От того признает или не признает этот собор император – это значило для него «крепко ли на его голове лежит диадема, твердо ли он держится на троне против внутренних врагов».

Что же касается непосредственно Армянской церкви, то, как это показывает небольшие научно-богословская статья протопресвитера Феодора (Зисиса), одного из самых известных и авторитетнейших богословов Элладской Церкви, а также иеромонаха Сергия (Троицкого), она остается приверженцем христологии Севира Антиохийского, настаивавшего на учении о «сложной природе» Христа. Ее отношение к IV Вселенскому Собору все также остается неизменным, она не признает его решений. Так, например Малахия Орманиан, бывший Константинопольский патриарх армян, путем искажения исторической действительности обвиняет в применении святым императором Маркианом «принудительных средств» по совету святителя Льва для «признания последнего слова за своим (т.е. свт. Льва) учением». В. В. Болтов пишет совершенно обратное: «История отношений к Халкидонскому собору представляет, по-видимому, совершенную неожиданность. Собор, многочисленный, как ни один из предшествующих, согласно принял догматическое определение. Все это дело велось с соблюдением всех законных disederata, какие можно поставить для такого важного дела. Император хотел собора свободного, и его представители на соборе делали все от них зависящее, чтобы благое намерение государя было выполнено… В истории не имеется свидетельств ни об одном соборе, на котором бы дело велось с такою осмотрительностью, где было бы приложено столько забот, чтобы всякое заявление было уважено, чтобы все было построено на крепкой основе свободного, разумного религиозного убеждения. Император был поэтому вправе смотреть с самыми радужными надеждами на следствия собора. «Пусть замолкнут теперь всякие неблагоговейные состязания. Лишь совершенно нечестивый может оставлять за собою право личного мнения по тому вопросу, о котором согласно подали свой голос столько священников, лишь совершенно безумный может среди ясного, белого дня искать искусственно обманчивого света, и кто поднимает какие-нибудь дальнейшие вопросы после того, как истина найдена, тот ищет заблуждения»».[6] Попытка армянских богословов объяснить принятие вероопределений Халкидонского собора исключительно административными притязаниями константинопольских патриархов занять в Церкви место Александрийских патриархов и стать первыми на Востоке, в чем они якобы имели своим союзником архиепископа ветхого Рима выглядит явно неудачной. Данная парадигма носит не только антинаучный характер, но и крайне наивна. Принятое на Халкидонском соборе 28 правило о предоставлении чести архиепископу Нового Рима как епископу царствующего града второго после Римского папы вызвало бурю негодования на Западе у Римских первосвященников. Святитель Лев папа Римский не признал действительности этого канона, прервал общение с архиепископом Анатолием Константинопольским и угрожал ему отлучением.[7] Поэтому мнение о союзе епископов нового и ветхого Рима не имеет никакой исторической почвы. Да, мы должны признать в качестве весьма печального факта для отношений между армянами и ромеями отказ святого императора Маркиана оказать военную помощь Армении при военном натиске персов. Профессор В. В. Болотов в также не скрывает этого имевшего быть факта в истории армяно-византийских отношений, который вызвал глубокую личную обиду армян на императора Маркиана и его полководца Анатолия. А так как собор в Халкидоне был собран императором Маркианом, то это послужило причиной традиционной неприязни к Халкидонскому собору самих армян.

Однако сколько бы мы не искали причин, послуживших поводом для разрыва Армянской церкви с Православной Церковью во внешнеполитических факторах, все же не они только, и даже не столько послужили поводом для разрыва церковного общения обеих церквей. Все же главную причину разделения необходимо искать в вероучительных расхождениях. Армянская церковь остается принципиальна к вероопределению IV Вселенского Собора и томосу святителя Льва Великого. Она считает их неверными и неприемлемыми для себя[8].

Несомненно, что современному человеку нелегко постичь богословскую глубину вероопределения IV Вселенского Собора и томоса святителя Льва Великого, как в принципе достаточно сложно разобраться в сути полемики православных с антихалкидонитами. «Но как приблизить к народному пониманию различие между «природой» и «ипостасью»[9], которые скорее чутьем понимали люди даже люди более образованные? - задается вопросом профессор В. В. Болотов. «Словом, - приходит он к заключению, - лишь мысль высокоприосвещенная могла с сознательным интересом следить за развитием рассматриваемого нами спора о двух естествах»[10]. Но помимо этого несомненную помощь ищущему спасительной правды всегда помогал жизненный опыт Церкви, те откровения и вразумления, которые Господь подавал Своим избранникам Божиим.

Чтобы современному православному христианину было понятна абсолютная важность для Православия томоса свт. Льва папы римского и Ороса IV Вселенского собора, мы сочли нужным включить исторически достоверные повествования о чудесном исправлении апостолом Петром томоса святителя Льва Великого, папы Римского и о чуде святой великомученицы Евфимии Всехвальной на IV Вселенском Соборе. Кроме того, некоторые повествования из Луга духовного, составленного святителем Софронием патриархом Иерусалимским, свидетельствуют о том, что даже монофизитсво в интерпретации Севира Антиохийского (учение о единой сложной природе Христа) неизбежно ведет к вечной погибели. Можно до бесконечности спорить о вероучительных истинах с позиции человеческого рассудка, но откровения, явленные некогда святым, никогда не теряют своей силы, указывая на то, где содержится пагубное неправомыслие, а где неповрежденная истина.

Но так как постижение вероучительных истин является обязанностью каждого православного христианина, то мы сочли необходимым вынести в специальное приложение некоторые главы из «Точного изложения Православной веры» преподобного Иоанна Дамаскина, а также некоторые главы из другого его труда «Источник знаний. Философские главы». Этим преследовалась одна важная цель – дать возможность читателю ознакомиться и усвоить основные догматические положения православной христологии без которых совершенно невозможно правильно и точно понять учение Церкви о втором Лице Святой Троице. Вне принятого понятийно-философского аппарата Отцов Церкви любые попытки философских построений от своего ума неизбежно обречены на провал; они будут постоянно уклоняться в одну из уже осужденных ересей. Так, например, в сфере учения преп. Иоанна Дамаскина становится очевидным неправославность и криптонесторианство тезиса о восприятии Богом Словом в Свою ипостась человеческой природы после грехопадения. Человеческая природа Христа, как никогда не принадлежавшая ни к одному из видов, есть исключительно индивидуальная природа Его собственной ипостаси[11]. Она не воспринимается как некая данность от кого-то, а она творится[12] и новотворится Словом в Своей ипостаси в утробе Приснодевы Марии из пречистых ее кровей[13], изгоняя страстное рождение людей, передававшее заразу греха и смерти[14]. Как совершенно чистая и непорочная человеческая природа во Христе стала способной воспринять полноту чистого Божества и стать «неистощаемым источником освящения, так чтобы преизбытком силы смыть прародительское осквернение, и стать довлеющим для освящения всех последующих»[15].

Приступая к изданию данной книги, мы выражаем надежду на то, что она должным образом послужит побуждению каждого из нас к здравой и необходимой ревности борьбы за сохранение драгоценного дара веры Православной, который нам вручен Спасителем мира Христом для достижения вечной блаженной жизни.

Протоприсвитер Феодор Зисис

ЯВЛЯЮТСЯ ЛИ АРМЯНЕ ПРАВОСЛАВНЫМИ?

ВЗГЛЯД СВЯТИТЕЛЯ ФОТИЯ ВЕЛИКОГО

Армяне – это один из благородных и героических народов, который ценой борьбы и огромной жертвы обрел себе право на историческое существование. Именно с этой стороны греки относятся к армянам с большой симпатией, так как осознают, что мы идем совместным путем, ибо как в исторических, так и других сторонах жизни мы являемся сродниками друг другу, более же всего и, конечно, прежде всего, армяне являются христианами.

Однако существует один несколько иного характера вопрос, который имеет отношение непосредственно к церковному опознанию армян: согласно ему и согласно преданию последние рассматриваются как еретики монофизиты. Это только в наше время, когда все становится относительным, а сознание притупляется, когда предание перестает выполнять решающее значение и растет тенденция к его сокрытию, забвению, несерьезному к нему отношению, и замене его на иное свидетельство. В рамках христианского экуменизма это новое свидетельство обязано всячески сглаживать существующие различия вплоть да их уничтожения, и чрезмерно, до гигантских размеров преувеличивать мнение о схожести Православия и ереси. Принятие этого мнения означало бы, что Армянская церковь является во всем Православной, как и наша, и различия, которые нас разделяют, имеют незначительный и несущественный характер. Это убеждение и создает сегодня основное направление, по которому развивается диалог между Православными Церквами и антихалкидонитами, к которым относятся и армяне.

Являются ли антихалкидониты православными? Ответ на этот вопрос мы постараемся дать в вышеназванной главе с названием ««Православие» антихалкидонских монофизитов».

В данной главе мы специально, основываясь на учении святителя Фотия Великого, займемся проблемой выяснения того, является ли Армянская церковь Православной. Настоящая глава была представлена в качестве доклада, предложенного в ноябре 1994 года на уже традиционной ежегодной конференции, которую организует Священная Митрополия Фессалоники. В тот год эта тема была главной, конференция была посвящена личности и трудам свт. Фотия Великого. На конференции доклад был представлен под названием «Святитель Фотий Великий и соединение армян с Православной Церковью».

 1. Учреждение и образование Армянской церкви.

Армяне, согласно их преданию, приняли христианство от апостолов Фаддея (или Левия), и Варфоломея. Именно они считаются учредителями Армянской Церкви.[16]

То, что христианство было принесено в Армению уже в апостольское время, является исторической истиной. Оно непрерывно существовало по местам, несмотря на то, что его распространение было ограничено и исчислялось небольшим количеством собраний верных, без наличия исторически известной церковной организации.

Такое ограничение на распространения христианства в Армении в первые века можно оправдать трудами, уже спустя три столетия, святого Григория, направившего всю свою деятельность на христианизацию местных жителей и на устройство Церкви с помощью греческого духовенства, которое сопровождало его после получения им епископской хиротонии от архиепископа Кесарии Каппадокиийской Леонтия в 302 г. В Кесарию св. Григорий обращался и раньше, когда он один из всех членов семьи был спасен во время кровавой резни персами; там он получил греческое образование и стал христианином. Персы захватили Армению в первой половине 3 века и насильно вводили персидскую религию. Св. Григорий свою апостольскую миссию в Армении, куда он вернулся, начал в 261 году по Р. Х. Его деятельность имела такой успех, что он привел к христианской вере царя Армении Тиридата III, который провозгласил христианство официальной религией страны. Таким образом, Армения стала первым христианским государством, которое за небольшое время согласно действию Божественному Промыслу, подвигла императора Константина Великого признать прежде гонимое христианство в качестве государственной религии и создать первое и единое во всемирной истории вселенское христианское государство. Во всяком случае, св. Григорий стал «Просветителем» армян, каковым его и воспринимает церковное сознание и историческая память. Он связал Армянскую Церковь с Церковью Кесарии Каппадокийской, от которой она по большей части зависела. Эта церковь в середине 4 столетия была центром Константинопольской Православной Восточной Церкви знаменитая кафедра которой украшалась и на которую был призван Великий в мудрости и богословии патриарх Фотий, личность и труды которого мы постараемся освятить на данной конференции.

 Впечатление от успеха трудов, понесенных св. Григорием в Армении, было столь велико, так что подвигло святителя Афанасия Великого писать около 318 года о явленном триумфе Христа, Которому покорился народ недоступной области, какой и является Армения.[17]

Вплоть до IV Вселенского Собора в Халкидоне (451г.) армяне являлись членами Единой, Святой и Апостольской Церкви. Ее представители принимали участие а трех первых Вселенских Соборах, постановлениям которых они следуют и до сегодняшнего дня, считая эти соборы Вселенскими. У них развивалось богослужение, богословие, монашество, управление церковью в единстве с другими видами церковной жизни. После нового нашествия на их страну персов в 428 году и включения Армении в состав персидской области верховный патриарх Исаак Великий (378-439) прилагает усилия к созданию внешнего сопротивления оккупации чужеземцев, укрепляя дух и самосознание армян с помощью церковных реформ. Особенно защита была явлена через Месроба Маштоц, который создал армянский алфавит из 36 букв и, таким образом, было заложено основание развитию армянской филологии. Месроб, создатель национального языка армян стал впоследствии католикосом (патриархом) Армении. Им были переведены Священное Писание и Отцы Церкви в основном с греческого и сирийского подлинников. Месроб скончался в 440 году, за 11 лет до IV Вселенского Собора в Халкидоне, который содержит в себе вероопределение, полагающее разделение отношениям между Армянской церковью и Православной Церковью.

2. Отделение от Православной Соборной Церкви.

Армяне, вовлеченные в военный конфликт с персами, несмотря на продолжительность заседаний IV Вселенского Собора, не приняли участия в богословских прениях по вопросам христологии, они также не смогли вскоре и узнать о бывших на нем богословских проблемах и напряженных волнениях, которые в итоге привели Собор к осуждению монофизитства Евтихия и возобновлению осуждения Нестория.

У армян сформировалось мнение под влиянием монофизитских епископов Сирии, что IV Вселенский Собор с осуждением монофизитства впал в отвергнутое диофизитство[18] Нестория, которое представляет собой полную противоположность монофизитской ереси. Однако из вероопределения IV Вселенского Собора необходимо сделать вывод, что он пошел средним и царским путем, между христологией разделения Нестория и смешения Евтихия, закрепив Православную христологию единства (ἑνωτική Χριστολογία) в определении, об ипостасном соединении (ὑποστατικῆ ἕνωση) в едином лице(ἑνί προσώπῳ) Христа двух природ не слитно (ἀσυγχύτως), неизменно(ἀτρέπτως), нераздельно (ἀδιαιρέτως). Армяне вырывают и неточно истолковывают известное высказывание свт. Кирилла Александрийского «единая природа Слова воплощенного» (τὴν μίαν φύσιν τοῦ Θεοῦ Λόγου σεσαρκωμένην), и верят, что Собор отверг учение свт. Кирилла под влиянием несторианского учения свт. Льва папы Римского, аннулировал решения III Вселенского Собора и воспринял несторианство, которое Собор осуждает вместе с евтихианством.

Во всяком случае, случилось так, что в Армении монофизитство возобладало и был отвергнут IV Вселенский Собор. Такое отношение было закреплено соборами епископов Амении в Ванкаршапате в 491г. и Двине в 527г. (или же в 535г.). несмотря на это среди армян были и приверженцы Халкидонского Собора, такие как католикос Иоанн Mandakuni (478 – 490) и после него некоторые католикосы, которые признавали IV Вселенский Собор и отвергали монофизитство. Такие католикосы неоднократно предпринимали попытки к объединению вплоть до падения Константинополя. Несмотря на то, что все эти попытки в итоге не привели к соединению армян с Православной Церковью, однако они привели к тому, что значительное число армян переходило в церковную гавань и пребывало в Церкви. Так, например, с 6 века только в одной Палестине в Православие обратилось множество армян. Монах Никон Мавроритис (11 век) передает нам, что святой Савва Освященный позволил монахам из армян «на армянском языке совершать церковное последование», кроме Трисвятой песни, которую повелел петь на греческом языке, для того чтобы избежать ненужного добавления теопасхитской фразы «распныйся за ны» (ὁ σταυρωθείς δι᾿ ἡμᾶς) Петра Кнафея. Значительное число армян, которые проживали в греческих центрах, не последовали монофизитству, но оставались православными, в то время как другие армяне приходили в Православие иначе. Все они назывались греко-армянами (Хайхурум). Именно к этой части армян и принадлежат императоры и императрицы армянского происхождения, а также полководцы и другие выдающиеся личности Византийской империи, как впрочем и святые Церкви. Армянские историки считают, что жившие до знаменитой резни армян 1915 года турками Хайхурум (греко-армяне) – это армяне халкидониты, то есть те, от которых ведут свое происхождение армянские ромеи, как по вере. Между тем греческие историки определяют их как армяноговорящих греков, которые имеют с армянами общий только язык, а сами принадлежат к остаткам солдат Ксенофонта и царя Александра Великого.[19]

3. Устойчивое отношение к армянам как еретикам.

Армяне нехалкидониты, то есть отвергающие IV Вселенский Собор, а вместе с ним и все последующие Вселенские Соборы, в течение всей истории вполне определенно и неизменно после их отделения от Православной Церкви и уклонения в монофизитство рассматриваются как еретики. Такое отношение к ним, как мы увидим, существует и у святителя Фотия Великого, который, конечно же, добивался всячески возвращения большой части армян в лоно Православной Церкви. Собственно сами армяне признают свое монофизитство, противопоставляя его Православному диофизитству, которое считают ересью, потому что отождествляют его с диофизитством разделения Нестория.[20] Для такого вполне утвердившегося отношения к армянам как еретикам достаточно привести хотя бы такой факт. В канонических ответах Иоанна епископа Китрского епископу Диррахийскому Константину Кавасиле, который жил в конце12 столетия, задан вопрос: «Позволяете ли вы Армянам, живущих в этих городах, строить церкви со всякой свободой или нужно препятствовать им, если они делают, как пожелают?» Он дает ответ, который с одной стороны указывает на наднациональный вселенский дух Византийской империи, однако с другой стороны, принимает и сотериологический характер, исходящий из подлинной христианской любви. Согласно этой позиции необходимо избегать смешения Православных и еретиков таким образом, как он пишет сам: «чтобы в стеснении и ограничении понимали, что они считаются отверженными по причине осужденной их ереси. Во- вторых, понемногу посредством частых бесед с христианами подвигались к изменению, если не все, то хотя бы те, которых возлюбило спасение». Большой интерес представляет собой этот ответ в полном виде, который выглядит следующим образом: «В христианских странах и городах искони иноязычные и инославные (иудей, армяне, измаильтяне, агаряне и прочие) жили отдельно, не смешиваясь с христианами. Поэтому определяются места таковым племенам или в городе, или вне города так, чтобы они были там приписаны и их жилища не распространялись за пределы этих мест. Изобретено же это древними царями, как я думаю по трем причинам: во-первых, чтобы из этого стесненного и отдаленного места обитания они понимали, что они считаются отверженными по причине осужденной их ереси. Во-вторых, чтобы хотя помалу, посредством частой беседы с христианами они подвигались бы к изменению, если не все, то хотя бы некоторые, которых возлюбило спасение. В третьих, чтобы кому это нужно, пользовались плодами их достижений. Вот и Армяне в том месте, к которому они приписаны и строят храмы и совершают соответственное их учению, останутся неизменными. Это же относится и к иудеям, и к арабам живущим в христианских городах. Если же они нарушают пределы отведенного их места, не только сами встречают препятствия, но и их жилища, каковыми не были, разрушатся. Удобная и небоязненная жизнь в этих местах давно погублена».[21] Такое понимание возобладало в Православной Церкви по отношению к армянам как монофизитам еретикам и пребывает до нашего времени. Известный историк архимандрит Василий Стефанидис в руководстве по церковной истории, поскольку он считает, что Сирия является местом, в котором с самого начала возобладало несторианство, пишет об Армении: «…в том же месте было усвоено и противное несторианству еретическое учение монофизитства».[22] Он в данном месте пишет о крайнем его выражении – евтихианстве, к которому причисляет не осужденных за него армян и других антихалкидонитов. Тем самым он увлекает православных к ошибочной оценке армян как якобы монофизитов, однако они являются умеренными монофизитами последователями Севира, которого они почитают святым и учителем, оставаясь тем самым, пусть даже и умеренными, но монофизитами. Начиная свое руководство по истории, архимандрит Василий Стефанидис касательно армян пишет: «Армяне, исключая идеи монофизитства, имеют следующие различия», о которых далее и говорит.[23]

4. Новое неправославное отношение к Армянской церкви как Православной.

Весьма любопытным является то, что с конца 19 столетия стало настойчиво насаждаться мнение, которое является совершенно противоположным тому, что было принимаемо прежде, на протяжении многих веков, и которое было зафиксировано соборно всеми великими святыми. В этом сонме Отцов Церкви находится и свт Фотий Великий, выражающий и фиксирующий своими трудами Предание Церкви. Согласно же этой новой точке зрения Армяне изначала, как и другие антихалкидониты-монофизиты: Сирояковиты, Копты и Эфиопы, с которыми сохраняет единство и Армянская Церковь, - не являются монофизитами, и, следовательно, они вовсе не еретики, а содержат как и мы православную веру. Отделение и отпадение их от Святой Соборной и Апостольской Церкви не может быть объяснено исключительно богословскими причинами, т.е. имеющимися у них отличиями от нашей веры. Произошедшее отделение может быть объяснено в основном историко-политическими причинами и с позиции разного понимания христологических определений.[24]

Следовательно, вина в случившемся разрыве всецело лежит на Византии, которая вела враждебную политику к народу (армянам) и была вынуждена отделить его от единой православной империи. Также вина лежит на богословах обеих государств, которые проявили бессилие в преодолении существующих различий в понимании терминологии (лексики) и определений для достижения действительного взаимопонимания.

Если идти на поводу оценок подобного рода, то с легкостью можно говорить о том, что не тогда, а именно сейчас богословские принципы занимают главное место в богословии. В то время единство в вероучении, как фундаментальное требование экклезиологии, признавалось в качестве настоящего единства и христианским государством. Такое государство главным условием единения с ним ставило единство с Церковью. Сейчас же, когда весь мир расщеплен на многочисленные государственные образования, подобный взгляд на такое объединение расценивается как неприемлемый и небогословский. Та же точка зрения насаждается и в рамках Всемирного Совета Церквей. Согласно ей необходимо, чтобы и церкви подчинялись государственной власти и подчинялись секулярному богословию (τόν κόσμο θεολογικά), дабы объединиться без предварительного условия об обеспечении единства в вере и истине ( соединение в истине ἓνωσις ἐν τῇ ἀληθείᾳ), но сохранять их собственные отличия (соединение во лжи ἓνωσις ἐν ψεύδει), поскольку согласно такой точке зрения, а она выражалась и выражается в известной теории ветвей и иных новейших теориях, каждая из существующих церквей не является Православной, не имеет права предъявлять претензию на исключительность преемства от Единой, Святой, Соборной и Апостольской Церкви. Именно такое образование и должно соединить как в едином целом дереве все отколовшиеся церкви, подобно ветвям этого дерева. Несомненно, даже весьма простой крестьянин, который не обладает мудростью авторов этой теории, знает, что когда одна из ветвей оторвется от ствола дерева и лишится питания от поступающего по нему драгоценного сока, циркулирующего по всему дереву, то такая ветвь засохнет. Если же, прежде чем она высохнет, ее посадить и она пустит ростки, то появится другое дерево. Ветвью же, которую сажают подле дерева Церкви, и которая не принадлежит ей, а «она дает побеги и ростки», являются ереси.

Строгое и серьезное отношение к различиям в вере особенно сегодня расцениваются в качестве средневековой позиции и манеры, которые бескомпромиссны по образу своего мышления. В наше же время подобные убеждения рассматривается в целом как убеждения фанатиков и зилотов, своим упорством в вопросах веры всему приносящие лишь вред. В качестве примера приводятся братья копты в Египте, которые оказались совершенно одинокими и беззащитными в наводненном мусульманами Египте, или же бессильность во Всемирном Совете Церквей Православной стороны, которая могла бы быть более сильной в противовес многочисленным и всемогущим протестантам, если бы соединились бы с антихалкидонскими монофизитами. Однако кроме небогословских причин, которые выдвигаются секулярным и адаптированным к условиям времени богословием, в данной позиции наличествует некий бездонный богословский эгоизм, чуждый православному духу (нраву), духу Святых Отцов Церкви. Последние, столь мудрые и талантливые, настоящие философы, приобретшие ученость не от мира сего, основываясь на учении Христа и Апостолов, почитании Предания Церкви, «во всем последуя святым Отцам», которые составили непогрешимые определения веры Вселенских Соборов, не пытались даже бороздить «вековечные границы, которые установлены Отцами» и вводить новшества в вероучение. Мудрость они понимают в смысле служения укреплению веры, а не в том, чтобы совершать перевороты. Такое укрепление веры обретается в удивительном единстве учения в лоне Святых Соборов и учения Святых Отцов. Ввиду этого вполне справедливо замечание, что между семью Вселенскими Соборами имеется такое единство, которое можно представить в виде единого Собора, составленного из семи соборов. Каждый из этих соборов следует за предшествующим, а истинность его подтверждается последующим собором, так что все вместе выражают собой истину единой Святой Соборной и Апостольской Церкви. Согласиться с позицией Армянской церкви и других монофизитов, что IV Вселенский Собор ниспал в несторианство под влиянием свт. Льва папы Римского, значит разрушать единство всех соборов, как предшествующих так и последующих. Это означало бы, что необходимо современных богословов считать более способными и даровитыми к подлинному и всецелому пониманию богословского определения о монофизитах, которое не наносит обиды, в отличии от решения святых Отцов Собора, нанесших обиду монофизитам, оценив их как еретиков. Это же в таком случае, необходимо отнести и к другим гигантам и колоссам богословия и знаменитым отцам, которые занимались изучением монофизитства, такие как святой Максим Исповедник, преп. Иоанн Дамаскин и свт. Фотий Великий. Они выражают и запечатлевают постоянство и единство учения Церкви на протяжении целых трех столетий, как представители богословия этого времени. Преп. Максим Исповедник в 7 веке, преп. Иоанн Дамаскин – в 8 веке, свт. Фотий Великий – в 9 веке. И как все же не учитывать того, что они были святы и освящены Святым Духом, что как раз и отличает их от обыкновенных людей, живущих в мирской суете и отвлекающей современных богословов. Ими создано удивительное и непобедимое оружие гносеологии, которое соделало их гигантами перед которыми каждый из нас должен ощущать себя карликом. И так эти гигантанты не смогли понять христологии антихалкидонитов и совершенно необоснованно возвели на них клевету, называя их еретиками, мы же сегодня все понимаем намного лучше, чем Отцы Церкви, поскольку монофизитов считаем единоверными и Православными, так что не существует никакой необходимости в каком-либо богословском диалоге, но намного проще провозглашать единство.

Но все же, посмотрим на то, как относился к Армянской церкви свт. Фотий Великий. Если основываться на исследовании соответствующих трудов Святителя, то необходимо сделать вполне конкретный вывод: его мнения неизбежно произведут глубинный переворот в тех направлениях и выводах, которые были сделаны в ходе богословского диалога между Православными Церквами и антихалкидонитами. Именно по этой причине весьма важно осознать, несмотря на достаточно большой объем трудов свт. Фотия, необходимость написания одного обширного доклада или напечатания самостоятельной публикации о воззрениях Константинопольского святителя на Армянскую церковь. Именно поэтому в данной работе представлены несколько в сжатом виде основные взгляды святителя Фотия Великого.

 5. Современный богословский диалог с антихалкидонитами низвергает Православное предание. Догматическая путаница.

Во всяком случае, сегодня возникла необходимость говорить о том, что прилагаются всевозможные усилия дать совершенно новую характеристику армянам и иным антихалкидонитам; представить их не монофизитами и не еретиками, а православными. И если раньше такая точка зрения существовала только как частное и не имеющее веса богословское мнение, почему и не вызывало беспокойства, то в наши дни она составляет главное направление по которой развивается официальный богословский диалог Православной Церкви с монофизитами.[25] Такое направление встречает вполне закономерное сопротивление со стороны некоторых автокефальных церквей, Святой Горы и отдельных богословов. Антихалкидониты не отвергнув двух основных своих богословских положений (отвержение Халкидонского IV Вселенского Собора и отказ считать, что во Христе после воплощения два естества), которые дают право считать их еретиками монофизитами, с успехом добились признания православными членами Комиссии по ведению диалога того, что обе церкви унаследовали одну и ту же апостольскую веру и предание, а также составляют две семьи Православной Церкви.[26] Все это было достигнуто при достаточно слабых богословских аргументах, которые разбил в пух и прах еще святитель Фотий Великий. Особенно по отношению к имени антихалкидониты, которое стало темой обсуждения диалога, антихалкидониты, проявив достаточнно настойчивости, достигли желаемого успеха – впредь не называться монофизитскими церквями, или дохалкидонскими церквями. Но на первом этапе принято было их именовать Древними Восточними церквями. Позднее они потребовали называть их просто Православными Церквами. Они не приняли компромиссного предложения Православных называть их Восточными Православными Нехалкидонскими церквами, но потребовали вычеркнуть слова Нехалкидонские Церкви и называть их во время диалога Восточными Православными церквами, тем самым как бы действительно признавая их Православие. Такое проявление столь «творческого подхода» в построении богословского диалога имел и имеет своей задачей создать совместными усилиями по существу то, что именуется конфузом, настоящей путаницы, какая существует в христологии антихалкидонитов. Имена Православная и Православный в данном случае вовсе не означают того, что под ними понимает предание Православной Церкви. Для этого необходимо единство в вере, богослужении и управлении, что содержат те, которые в качестве первой кафедры по чести во вселенной имеют Константинопольский престол. Таким образом, во Всемирном Совете Церквей православные отождествляются с монофизитами, и все они в целом называются Православными, принимая участие в общих «всеправославных» комиссиях. Однако весьма досадным является то, что после такой глупой выходки, формируют только для нас «всеправославные» комиссии и принимают совместные заявления монофизитов как тексты православных.

 Итак, нет ничего удивительного в том, что среди этой путаницы, которая создана некоторыми исследованиями ряда богословов и богословскими трудами в рамках диалога, все эти тенденции непосредственно затронули богословские исследования и процесс преподавания на нашем богословском факультете Университета и отразилось на нашем некогда традиционном негативном отношении к монофизитам. Достойно внимания, например, то, что хотя наши богословские школы не не предоставляют право на диплом магистра богословия ни римо-католикам, ни протестантам ни каким-либо другим инославным, однако это право предоставлено богословам Коптам. В научных трудах профессоров пишется, что монофизиты Египта не являются еретиками, но являются схизматиками, при этом, обращаясь к авторитету преп. Иоанна Дамаскина, искажают его учение.[27]

В такого рода рамках сближения с монофизитами делается попытка навязать мнение о том, что томос IV Вселенского Собора не испытывал влияния учения свт. Льва Римского, которое, как считают монофизиты, носит характер несторианства, но испытало влияние со стороны учения свт. Кирилла, поскольку имеется разница между учениями свт. Льва и свт. Кирилла.[28]

6. Армяне являются еретиками. Соединение с ними возможно только при условии осуждения ими их заблуждений и возвращение к Церкви.

Однако, к счастью, в противовес этой путанице существует вполне ясное и мудрое учение Святых Отцов, которое в качестве богословского критерия и руководства имеет абсолютный авторитет. Имеются труды и учение свт. Фотия Великого, непосредственно относящиеся к проблеме армян. Эти труды еще недостаточно изучены и не оказали еще плодотворного влияния на современную богословскую мысль, почему и остаются неизвестными.

Святитель Фотий Великий является действительно личностью пророческого характера, который был поставлен Богом для Церкви в трудное для нее время. Это то время, когда папский абсолютизм, который утверждался надвигающейся силой франкских правителей, сумел добиться ликвидации соборного принципа управления Церковью и провозгласил принцип автаркии[29] и непогрешимости в вопросах веры. Это давало римскому папе право на вмешательство в дела автокефальных церквей, находящихся за пределами собственной юрисдикции, как это, например, произошло в случае с Болгарией, и оспаривать авторитет преданных догматов веры, вводя в нее новшества.

Небезызвестно противодействие этому святителя Фотия Великого, который, не принимая в расчет политический расклад сил, боролся за чистоту веры и сохранение переданную апостолами систему соборного управления Церковью, в основу полагая чисто богословский критерий. Тем временем, предельно четко планируя свое апостольское служение, он принес Евангельское слово славянским народам, расширив тем самым географическое пространство Церкви, и укреплял ее. В такое динамичное планирование апостольской деятельности, как несомненно пастырской ответственности за спасение людей внутри Церкви, свт. Фотий, исключая неверующих и иноверцев, включил и еретиков. Это потому, что еретики согласно учению Церкви и на которое указывал Святитель Константинопольский, если не вернуться в Церковь и пребудут в ереси, то лишаться своего спасения. Это двойное служение, которое проявлялось в деятельности и учении Святителя Фотия Великого, в наше время затемнено. И это делается намеренно, чтобы ликвидировать существующие границы между Православием и ересями, т. к. экуменисты считают, что еретики составляют «церкви», и, конечно же, являются «церквами - сестрами». При этом всякий раз под соединением церквей они подразумевают вовсе не возвращение к Церкви, а их объединение, чтобы как говорится создать из нас некое зло. И это потому, что таким способом создание некоего церковного организма из ересей означало бы уравнивание этих церквей с Церковью.

Существует реальная историческая переписка, из которой непосредственно вытекают собственное свидетельство свт. Фотия Великого и иных авторов о том, что в самом начале произошел счастливый единственный случай возвращения Армян в лоно Православной Церкви. В первый период своего патриаршества свт. Фотий направил письма царю Армении Ашоту и католикосу Захарии. Эти письма были доставлены митрополитом Никейским Иоанном. В них, а они сохранились как в армянском, так и литинском переводах, дается предложение о соединении с Православной Церковью. На соборе Армянских епископов, который состоялся в г. Анте в 864[30], был признан IV Вселенский Собор и осуждено монофизитство.[31]

 Об этом событии свт. Фотий упоминает в известном Окружном послании Восточным Патриархам. В нем он сообщает о вмешательстве папы и на влияние его на ситуацию в Болгарии, а также о незаконном прибавлении к Символу веры filioque. Причина этого заявления объясняется в связи с текстом, в котором он желает показать, что Церковь после осуждения старых ересей вступила в период мира и духовного плодоношения. Души людей всего мира были орошены светом веры из Центра, которым, конечно же, был Константинополь, из которого били ключи чистой воды Православия. Этой же водой орошались, конечно же, и такие места, где некогда прежде одержала победу засуха и бесплодие, и изменились эти области; там, где возгосподствовали ереси, распространились пустынные и бесплодные районы, как это и произошло с Арменией. Интерес к данному тексту свт. Фотия должен быть проявлен хотя бы потому, что Святитель считал Армян нечестивыми еретиками, увлеченными в ересь Яковитами во время IV Вселенского Собора. С тех пор армяне пребывают в этом заблуждении и не являются православными. Единственным путем к соединению Армян с Церковью является публичное отречение от заблуждения и анафематствование ее предводителей и учителей крайних и умеренных воззрений: «Живущие в Армении в нечестии утвердились от яковитов, и к проповеди благочестия дерзающие, которую провозгласил многолюдный оный и святой Собор отцов в Халкидоне, по вашим молитвам, помогающим нам, смогли они отвергнуть это давнее заблуждение, и сегодня чисто и православно остаток армян служит христианским поклонением как и Соборная Церковь, испытывая отвращение и предавая неразрешимым узам анафемы и Евтихия, и Севира, и Диоскора, и метающих камни в благочестие Петров (имеются в виду Петр Кнафей и Петр Монг), и Юлиана Галикарнасского».[32]

Такое объединение армян с Церковью продлилось ненадолго. Удаление свт.Фотия с патриаршей кафедры лишило возможности довершить и укрепить его начинания. Согласно имеющимся свидетельствам патриарх Николай Мистик, начавший свою деятельность почти спустя пятьдесят лет после свт. Фотия, в 918 – 920 гг., продолжил начинания своего предшественника. Он писал в письме к правителю Армении, упоминая о свт. Фотии и о той неудаче, которая постигла его начинания, ибо они произошли «по непредвиденным обстоятельствам». «По этой причине, мы говорим о святейшем патриархе Фотие, нам предстоит немалая борьба и словами, и путем направления мужей, хотя различные перипетии и воспрепятствовали усердию достигнуть цели».[33]В это же самое время Арефа Кесарийский, отвечая на письмо Армян, говорит, что многие из великих и знаменитых мужей написали о благочестии и для состязания с ними были поставлены такие, которые несли ответственность за ведение прений с противоречащими им. К ним свт. Арефа причисляет и свт. Фотия Великого, который был наделен мудростью, откровенностью, организационными способностями, что и имело большую результативность, так как он не только обращался со словом к Армянам, но и привел их к Церкви. «К ним причисляется, - пишет свт. Арефа, - и вчерашний и позавчерашний священнейший потомок, священнейший по премудрости и божественной и человеческой. Кто же сей? Ныне водворяющийся в незаходимом небесном свете Фотий, который выступив против суесловящих вопреки этому наших Армян, мужественым словом и боголюбивой твердостью души, и непреоборимым убеждением. Он премудро взял тех противников, которые были послушны слову, которые не поползнулись разумом, чтобы их вселить в сокровищницы или жилища Божии».[34]

7. Неиспользованые и неизвестные тексты святителя Фотия против Армянской церкви.

Из этих двух приведенных свидетельств следует, что святитель Фотий написал или приознес слова, «это слова мужа апостольского». Это «благородное и смелое слово» «боголюбивой души», «непреоборимого и твердого убеждения» самым блестящим образом противостоит шаткой аргументации и доводам армян. В действительности сохранены два греческих обширных письма святителя Фотия под № 284 и № 285 в новом издании его писем к Липсию из Лаурда – Westerink. Первое из них, которое озаглавлено «Против содержащих ересь феопасхитов» (Κατά τῆς τῶν Θεοπασχιτῶν αἱρέσεως) является самым большим и состоит из 3294 стихов, т. е. «более обширном чем Илиада» (3190). В нем святитель Фотий расширил «последнюю часть», поскольку потребовалось дать обстоятельный ответ в пространном письме правителю Армении Ашоту. В этом письме содержатся все аргументы монофизитов против IV Вселенского Собора, все, как их характеризует свт. Арефа, «построения» армян, блестяще опровергнутые свят. Фотием.

 Необходимо заметить, что его епистолярное наследия действительно имеет большое значение. Среди полностью сохраненных работ святителя находится труд, который относится к пневматологии «О тайноводстве Святого Духа» (Περί τῆς τοῦ Ἁγίου Πνεύματος Μυσταγωγίας). Собственно труд, который непосредственно относится к христологии - это послание «Против ереси феопасхитов» (Κατά τῆς Θεοπασχιτῶν αἱρέσεως).[35]И если первое сочинение свт. Фотия достаточно известно, оно по достоинству оценено в научных кругах, т. к. излагает учение свт. Фотия об исхождении Святого Духа, то второе почти совершенно неизвестно и по достоинству не оценено. Очень важным в этой работе является то, что в нем приводятся все доводы и положения, которые сегодня выдвигаются антихалкидонитами в ходе богословского диалога. Перед ними наши православные богословы, как в ходе самого диалога, так и вне него чувствуется, испытывают некую растерянность и проявляют крайнюю снисходительность, в то время как в таком классическом творении свт. Фотия как «О Святом Духе», мы встречаемся с силой и убедительностью аргументов. У меня сейчас нет возможности предоставить богословский анализ этого уникального для христологии творения. Тем не менее, по причине величайшего значения это творение требует поспешного издания в переводе, богословского вступительного слова, а также соответствующего богословского комментария. Несомненно, что это издание негативным образом повлияет на те идеи и то направление, которые выработал сегодня богословский диалог с антихалкидонитами. Однако оно необходимо для того, чтобы это творение Святителя было включено в научно-богословский оборот и получило достойную оценку, а также был бы внесен со стороны Православной Церкви существенный вклад в проводимый диалог.

Несмотря на те многочисленные хлопоты, тот тяжелый груз, который лег на наши плечи, я все же надеюсь с помощью Благодати Божией справиться с возложенной на меня задачей, относящейся к научной публикации этого творения свт. Фотия.

Другое творение, которое надписано как «Послание к Армянам» под № 285 в новом Лейпцигском издании, по своим размерам намного меньше, и оно состоит из 479 стихов. Однако это творение вносит новые дополнения в учение свт. Фотия Великого.[36]

 Мы хотели бы также заметить, что неизвестность этого послания, а соответственно, и самого учения свт. Фотия, вызваны, главным образом, тем обстоятельством, что эти послания не были включены в старые издания его творений. Их нет даже в патрологии греческих отцов (PG) аббата Migne. В 1971 г. их издал Darrouzes в REB, откуда они были включены в Лейпцигское издание.

Заключение

Армяне – это благородный и приятный народ. Он вместе с греками на протяжении многих трудных лет испытаний проходил один исторический путь. Оба народа с большим бесстрашием, дали серьезный отпор всем чужеземным завоевателям, принеся огромные жертвы в первые десятилетия нашего столетия (XX век). Пятьсот тысяч беженцев армян вместе с греками-эмигрантами из Малой Азии и Понта нашли пристанище и тепло в нашей стране (Греции). Они жили здесь благородно, проявляя трудолюбие, и процветала их жизнь. Святитель Фотий Великий в обыденной жизни с дружеской любовью относился к армянам. Он неоднократно называл царя Ашота другом и сродником. Однако он отмечает, что вопросы веры и истины относятся к совершенно иной сфере человеческого бытия, не к сфере временных земных интересов, но к области вечности, вхождение в которую в принципе не может гарантировать схизма или ересь, но только Единая, Святая, Соборная и Апостольская Церковь. Он писал царю: «Ни твое благородное происхождение, ни приятная дружба, ни достоинство сродника, ни это, ни что-либо иное, но только наименование именем Христа, только этим критерием и таким образом испытанному, следовательно, вовремя усвоенная истина, подают большинству возможность не быть преданным жесточайшему осуждению».[37]

Итак, вера – это реальность совершенно иного уровня, иное измерение – истина, которая была всегда для Святых главным критерием их жизнедеятельности. Для святителя Фотия Великого это был также главный критерий его деятельности, в связи с чем, по вопросам веры и истины он занимал принципиальную и бескомпромиссную позицию.