«Познание Бога в мире – это первое движение ума, пробуждающегося от житейской суеты»
(английский ботаник Роберт Броун).

К маме зашла бывшая сотрудница по КБ Ася Мухаметдинова. По паспорту она – Айсидора (отец дал ей звучное имя), но оно к ней так и не привилось. Хотя в Тбилиси никого не удивишь Джульеттой, Изольдой, Ричардом или Робертом, даже Гулливер и Нельсон встречаются, но Айсидору публика не восприняла. Не сговариваясь переделали в Асю.

Разговорились о житье-бытье.

– Живу я хорошо, – рассказывала Ася не спеша, время от времени обводя нас светло-голубыми глазами. Вообще от всего её облика так и веяло спокойствием и миролюбием. – Всё у меня есть. На пенсии скучно. Вот и решила я заняться чем-нибудь полезным. У меня соседи – евреи, в «Рахамиме» работают, это такая еврейская благотворительная организация. Семьи у меня нет, племянники в России, а мне так хочется быть кому-то нужной. И я соседям предложила: «Дайте мне какую-нибудь лежачую старушку, я буду за ней смотреть. А зарплаты мне не надо». Они стали настаивать: «Возьмите хоть паёк. Нехорошо, мол, чужим трудом пользоваться. По нашей вере нельзя». Пришлось мне согласиться, чтоб их не обижать. А паёк дали такой – на две семьи хватит: консервы, крупы разные, макароны. Опять-таки, зачем мне столько? Да ещё меня у этой старушки кормят. Бабушке 85 лет. Очень интересная личность. Прямо душевное удовольствие получаю от общения. А ей, бедняжечке, слушателей не хватает...

– Одним словом, всё у меня хорошо, – с какой-то грустью подытожила Ася. – И пенсии мне хватает, недавно ещё и полис медицинский от мэрии дали. Единственно, чего не хватает, – очень хочется быть верующей.

Мы переглянулись.

– Что за проблема? Хотите – будьте.

– Э-э, не так всё просто, – устало отмахнулась Ася. – Во-первых, я атеистка. Отец у меня был военный, татарин, мать – русская. Нас троих так вырастили, что о Боге и не вспоминали. Послевоенное время было... Нашему сталинскому поколению трудно прийти к вере, когда всю жизнь внушалось, что ТАМ ничего нет... Я уж всё перепробовала. Начала с Александро-Невской церкви (в грузинскую смысла не было идти, я там ничего не пойму, хотя в Грузии всю жизнь прожила). Стала в очередь на исповедь. Смотрю, хоть народу много, но дело быстро идёт. Дошло до меня. Говорю священнику: «Помогите стать верующей». А он мне скороговоркой: «Вы крещёная?» Сам на часы посматривает. «Вроде да, – говорю, – бабушка в детстве тайком крестила, но даже креста не сохранилось». «Как ваше имя?» – спрашивает. «Айсидора», – отвечаю. Он только руками замахал: «Нету в православии такого имени! Идите к католикам». И – басом: «Следующий!»

Пошла я в костёл, благо на той же улице. Там – как в театре и, главное, скамеек много. Дождалась я падре. Тот послушал мою историю, спросил про национальность. «В советском паспорте, – объясняю, – я татаркой записана, а в грузинском на том месте у меня прочерк стоит».

Он брови поднял: «О-о, на данном этапе вам креститься надо. Иначе по мусульманским законам всякий, рождённый от мусульманина, принадлежит их вере». И не поленился, стал мне подробно объяснять, что надо выучить наизусть к крещению, да какой крест подготовить (ни в коем случае не спутать с православным), да в какую сторону креститься. Я его слушала-слушала и поняла, что совсем запуталась. Дожила до 70 лет и не знала, что есть разные «Символы веры», да ещё столько разных сложностей. Попрощалась я с падре и пошла домой всё это переваривать.

Навстречу мне иеговисты – молодые ребята с брошюрками. Истинного Бога проповедуют. Поговорили мы этак с часик. Всё у них хорошо, культурно, современно. Только в толк не возьму. Как это: христиане, а крест нельзя носить? Он, дескать, орудие убийства. Опять непонятно.

До мечети только я не дошла в своих поисках. У меня ислам с терроризмом ассоциируется. А я курицу сама зарезать не могу.

Евреи, узнав о моей дилемме, стали к себе зазывать: «Примите иудаизм». Я им объясняю: «Вы не обижайтесь, вы очень хорошие, но мне какого-то простого Бога надо, а у вас одни запреты и всё по расписанию». Они мне предложили на курсы иврита ходить для «просветления ума». Вот и хожу по субботам, развиваюсь. Познавательно, конечно, но к цели я своей так и не приблизилась.

Иногда я думаю: может, оставить всё, как есть? Прожила я 70 лет без Бога и, честно сказать, неплохо прожила, со всеми в мире. Хоть и небогато, но и без особых потрясений.

Читала я недавно статистику в одной газетке. Оказывается, в мире атеистов – таких, как я – всего три процента, а остальное население Земли – верующие (кто во что, разумеется). Только вот как это понять: столько верующих, а зла вокруг меньше не становится?

Вопрос Аси был риторического характера, и отвечать на него никто и не пытался.

Помолчав, Ася грустно закончила рассказ о своём «хождении в веру»:

– Иногда потихоньку, чтоб тот сердитый священник не заметил, захожу в Александро-Невскую церковь (больше всего меня туда тянет) и свечки ставлю. Прошу одно и то же: «Господи, дай мне веру!»